– Как насчёт небольшой воздушной прогулки? – весело предложил друг.

– Может, не стоит… – замялась я. – Давай лучше сразу полетим в Пантеон…

– Брось, Кара. Тебе надо встряхнуться. Вспомнить, что ты опять в Либруме – в лучшем из городов всех миров. К тому же, я хочу кое-что тебе показать…

– Ладно, вези.

Карлёт зарычал и вместе с нами рванул в небеса.

Мы пронеслись над Дворцом Правительства, выполненном в греческом стиле и окружённом цветущими садами, как у легендарной Семирамиды (воссозданном чуде света), где заседал Фредерик Штольцберг, Верховный архонт Фантазийных федеральных земель, со своими приближёнными. Затем покружились над площадью Кристофера Нолланда – первого писателя в Эдеме, сумевшего с помощью слов оживить свои фантазии.

Материализованные творения долго не могут существовать без вербального подкрепления, потому и нужен эфириус – особое вещество-закрепитель, которое господин Нолланд под конец своей жизни создал. Так что теперь оживление фантазий поставлено на поток, и любой прототип, сделанный работниками Пантеона, будет существовать вечно.

В тот день, когда моя душа перенеслась в этот мир, история господина Нолланда показалась прекрасной сказкой. Но теперь, глядя на постамент улыбавшегося мужчины с книгой в руках, со страниц которой выглядывал придуманный зверь, мне становилось не по себе.

В Эдеме к писателям относились, как к небожителям, всё так. Но лишь до тех пор, пока они были способны творить и выплачивать бешеные налоги в казну ФФЗ. Вот только никто из них, кроме Шона и теперь уже и меня, понятия не имел об истинном положении дел в «раю». Иначе, такое бы началось…

Даниэль свернул влево, и мы приблизились к развлекательному центру Либрума. Здесь располагались небольшие парки, перемежавшиеся с крупными торговыми центрами, элитными ресторанами, кинотеатрами… То тут, то там, я натыкалась взглядом на висевшие на высоких серебристых зданиях рекламные 3D-щиты с изображением Шона в его портокаре. Паршиво повсюду видеть ухмылявшееся лицо своего бывшего, о существовании которого мечтаешь забыть.

– Подожди… Ещё немного… – произнёс Даниэль, заметив, что я отвернулась от бокового окошка. – Скоро будем на месте.

Даниэль не соврал, и буквально три минуты спустя мы оказались перед высоким бизнес-центром, на котором сиял голощит с рекламой моего зеркального пространства.

– На днях повесили, – с гордостью сообщил друг.

Я с удивлением разглядывала огромную себя, улыбавшуюся и цветущую, в окружении друзей, танцевавших в саду на потолке. Ощущения были странными…Как-то не верилось, в то, что в сердце столицы тебя обожали, в то время, как за её пределами истязали и всячески унижали.

– Пока он только один. Наверное, пиарщики не хотят отвлекать внимание потенциальных покупателей от карлёта господина Феррена. Но я уверен, как только твоё творение поступит в продажу, Кара, весь Либрум падёт к твоим ногам.

– Сомневаюсь… – задумчиво пробормотала в ответ. – Спасибо, что показал мне это. Но давай уже в Пантеон.

Даниэль окинул меня пристальным взглядом, но ничего спрашивать снова не стал, а просто сменил маршрут. И вскорости мы оказались вблизи храма творцов.

– Готова? – мягко спросил Даниэль, едва карлёт влетел на парковку. – Войдём внутрь – спокойствия тебе не видать.

– Знаю, – ответила я и выбралась из салона.

Мы миновали пост охраны и оказались в холле первого этажа центральной трубы. Там парили белоснежные капсулы топа в окружении узеньких белых коридоров и площадок для стыковки на каждом уровне.

В самом верху располагался рабочий кабинет Шона, но я старалась не думать о нём.