Но я добилась. И теперь смотрю на этих лицемерных ублюдков с высока, имею самую большую клиентскую базу. Они работают в команде, когда я – одиночка. Со мной пытались подружиться, но я каждого выставляла за дверь так же, как они меня – молча показывая на дверь с улыбкой.

Вкус справедливости все-таки сладок.

Меня охватывает дрожь, стоит вспомнить свое тяжелое прошлое. Я отбрасываю воспоминания и включаю классику, чтобы утихомирить взбунтовавшиеся чувства внутри себя и в спокойном состоянии предстать перед сестрой.

Мейзи

Я шла по каменистой тропинке, которая вела меня к могилам родителей. Спрятав руки в передние карманы брюк, я смотрела под ноги и мысленно отсчитывала свои шаги. Я проходила мимо многочисленных гранитных камней, которые олицетворяют собой чье-то имя, чью-то ушедшую жизнь. Миллионы людей в мире каждый день переживают смерть близкого человека и вынуждены оставить его под холодной землей, не в силах изменить этот страшный закон природы.

Люди уходят, и мы это прекрасно осознаем, не пытаемся даже придумывать иной исход событий. Но как быть готовыми к тому, что похоронив близкого человека, его больше никогда невозможно будет обнять, поговорить, смеяться, смотреть в его глаза. Смерть существует, но вот смириться с ней невозможно. Мы вынуждены лишь принимать ее, скрепя сердце.

Стоит супить на эту тропинку, как моментально настигают эти мрачные тревожные мысли о конце, чем и наполняется душа. Заходя на кладбище, человек автоматически начинает думать о самом плохом, неизбежном, страшном – о смерти.

Я хожу по этой тропинке уже четыре года и до сих пор не могу принять этого. Я бы хотела забыть сюда дорогу и больше никогда не вспоминать. Тогда и в моей душе настанет покой. Но это невозможно. Теперь, вместо уютного дома родителей, я вынуждена приезжать сюда, чтобы навестить их. И это самая душераздирающая встреча.

Я остановилась в нескольких метрах от нужных могил, когда увидела рядом с ними сестру, которая старательно засовывала цветы в металлические вазы, убирая сухие в сторону.

Я вобрала в себя как можно больше воздуха и выдохнула, после чего медленно стала приближаться к сестре. Под обувью зашелестел зеленый газон, и из-за этого звука Дженни поняла, что я приехала.

– Я думала, что ты уже не приедешь, – тихо сказала она, не оборачиваясь.

– Как я могу пропустить этот день и оставить тебя одну. Просто много работы. Прости, что опоздала, – объяснила я свою задержку.

Дженни поднялась на ноги и посмотрела на свои старания, обняв себя руками. Смесь из различных цветов украсили серый вид гранитных камней, создавая более красочный.

– Вот именно так папа всегда говорил маме, когда он опаздывал на их годовщину свадьбы. – Дженни повернула голову и посмотрела на меня своими проницательными зелеными глазами. – Ты очень похожа на него. Даже оправдываетесь одинаково.

Я поджала губы и шагнула ближе к сестре.

– А ты похожа на маму. Даже не обижаетесь одинаково.

Дженни улыбнулась и обняла меня. Я обняла ее в ответ, прижав щеку к ее макушке.

Я очень люблю свою сестру. Она единственный родной человек, который у меня остался. Только благодаря ей я все еще твердо стою на ногах и понимаю, что есть ради кого улыбаться и радоваться жизни. Поэтому я стараюсь чаще видеться с ней, чаще звонить и узнавать о ее делах как можно тщательнее. Мне важно знать, чем она занимается на протяжении всего дня и мне спокойнее, если я знаю досконально всех, с кем она общается.

Нет, это не гиперопека. Это желание знать все о своей сестре ради своего спокойствия. После трагичной и несправедливой смерти родителей меня будто заклинило. Я по-настоящему начала бояться за жизнь сестры, будто вокруг нее одна лишь опасность, которая каждую секунду угрожает ей. В моей голове произошел сдвиг, и я теперь вижу вокруг одну лишь мрачную угрозу. Я понимаю, что живу в страхе, который делает из меня параноика и мешает жить нормально.