Обессиленно откинув голову на подушку, жду, когда она ослабнет. Часто и хрипло дышу, но кислорода всё равно не хватает. 

– Милый… 

Мать прижимает ладонь ко рту и с тревогой в глазах смотрит на то, как я, стиснув зубы, пытаюсь привстать. Не получается. Сжимаю сильнее челюсти, чтобы позорно не заскулить. 

Твою-то налево… 

– Так… доброе утречко, не надо пока так активничать, – слышу бодрый женский голос. – Сейчас измерим давление, вколю обезболивающее и поставлю капельницу. Потерпите.

Честно говоря, мне плевать на те манипуляции, которые производит медсестра. Я думаю лишь о том, что вот таким немощным как сейчас, я не был никогда. 

Дожился, даже воды выпить не могу без посторонней помощи. 

– Ох, Иван Петрович, – мать здоровается с вошедшим в палату врачом.

– Галина Юрьевна, вы снова в больнице ни свет, ни заря! – недовольно отвечает ей он. – Я же вам сказал, отдохните. О вашем сыне есть кому позаботиться.

– Ну что вы, как я могу, – отзывается она взволнованно. – Максимка тут, а я дома… нет-нет.

Её голос дрожит, и она, похоже, снова начинает плакать. 

– Мам, – сглатываю, и во рту снова становится сухо. – Перестань…

Врач тяжело вздыхает и начинает шелестеть бумажками прямо над моим ухом. Поворачиваю голову и натыкаюсь на его внимательный взгляд.

– Максим, – кивает и садится на стул. – Как самочувствие? 

Клянусь, этот вопрос скоро начнёт меня бесить.

Доконать хотят? Дерьмовое самочувствие. Если коротко и без прикрас.

– Боли? – понимающе хмурится он. 

– Терпимо, – сипло выдавливаю из себя я. 

Вчера вечером после того, как я пришёл в себя и ответил на несколько странных вопросов врачей, только и думал о том, с какими последствиями ДТП мне придётся столкнуться. Мозг соображал вяло, а мысли ускользали словно дым. Сейчас страх того, что меня парализовало, отступил и убрал от моего горла свои мерзкие щупальца. Ведь сегодня, по крайней мере, я хоть как-то чувствую свои руки и ноги. Боль в моём случае меня даже радует.

– Насколько… всё плохо… в целом? 

Каждое слово даётся с трудом. Наверное, ещё и потому, что я боюсь услышать то, что подтвердит мои опасения и размажет окончательно.

– Ну… так что? – выжидающе смотрю на врача, несмотря на то, что веки опять слипаются.

Подозреваю, что дело в тех уколах, которые поставила медсестра. 

– Что ж, молодой человек, – врач производит очередной осмотр и что-то калякает в своём журнале,  – как вы помните, вас сбил автомобиль. Итог таков: мы имеем дело с повреждениями нижних конечностей. Особенно пострадала левая нога. 

– Ясно…

– Вследствие отклонения транспортного средства в сторону, имеющийся крутящий момент привёл к тому, что вас подбросило на значительное расстояние. В результате удара о дорожное покрытие вы получили политравмы: черепно-мозговую, перелом левой кисти и нескольких рёбер, ушибы внутренних органов, в том числе лёгкого, пострадавшего от одного из деформированных рёбер. Как-то так, если в общих чертах. Про гематомы и ссадины молчу. 

В общих чертах. Зашибись букет… 

Чувствую себя эдаким франкенштейном, не меньше.

– Что с ногой? – обеспокоено смотрю вниз. 

– Диафизарный осколочный перелом обеих костей левой голени.

Снова откидываюсь на подушку и гипнотизирую взглядом белый потолок. Тут и врачом быть не надо, чтобы понять: полный фарш. 

– Общее состояние до сих пор вызывает у меня опасения, вы потеряли много крови.

Смещаю голову вправо и молча повторно рассматриваю своё тело. Переломанное, искалеченное, слабое. Будто и не моё вовсе.

Именно в эту секунду в голове вспыхивает неутешительная мысль.