Он снова пнул ее. Потом еще раз и еще. Он наносил ей удары до тех пор, пока у Кати от ужаса и боли все не поплыло перед глазами. Ее психика не выдержала напряжения, дала сбой, и она, неуклюже повалившись на холодный мраморный пол, потеряла сознание.

В голове все шумело и звенело. Обморок длился слишком долго, и Кате никак не удавалось прийти в себя. Казалось, сознание забито какой-то ватой, от которой никак не избавиться. Вата и боль были везде – в висках, в ушах и даже в горле. Она не давала спокойно вдохнуть и пошевелиться.

Сквозь пелену боли она ощутила, как сильные, крепкие руки грубо подняли ее с пола и куда-то поволокли. «Охранник», — сквозь странное звенящее небытие догадалась Катя. Сейчас начнется самое страшное. Разум, отчаянно защищаясь от предстоящих мучений, окончательно выключился. Вокруг все померкло.

Когда Катя снова пришла в сознание, то обнаружила себя лежащей на диване в полумраке незнакомой комнаты под тонким шерстяным одеялом. Странно, руки не были скованы наручниками. Она едва заметно шевельнула рукой и ощутила, что одета в рубашку. Бюстгальтера не было, но зато на ней все еще были джинсы. Значит, ее еще не успели тронуть люди Елисеева.

Она с ужасом подумала, что ей только предстоит ублажать охранников, и побоялась открывать глаза еще раз. Осторожно, чтобы не привлекать внимание, снова пошевелила рукой под одеялом.

Видимо, за ней пристально следили. Справа скрипнуло кресло, и кто-то двинулся в ее сторону.

Катя на миг зажмурилась, не желая принимать предстоящую пытку, а потом резко открыла глаза. В голове снова зазвенело. Перед собой она увидела лицо Ярцева, слишком бледное в полумраке, но хорошо узнаваемое.

 Она до смерти напугалась и дернулась. Тут же ощутила дикую боль в животе и беспомощно вжалась в спинку дивана.

— Катя, все в порядке. — Его хриплый голос прорезал тишину комнаты, и он сжал ее руку под одеялом. — Не бойтесь, вы у меня дома.

— Как я сюда попала? — Она хотела спросить обычным голосом, но из пересохшего горла вырвались только сиплые хрипы.

— Не спрашивайте! — Он хмуро махнул рукой и осторожно присел на край дивана.

Катя обмякла, и к горлу вдруг подступили спазмы. Против воли по щекам покатились горячие слезы.

— Я ведь всего лишь хотела уехать из города, — всхлипывая, шептала она. — Меня ждал поезд до Красноярска. Мне нужен был только паспорт, чтобы выкупить билет… А он отвез меня в этот жуткий клуб, чтобы сделать рабыней… за то, что попыталась от него сбежать…

Ярцев молчал, но меж густых бровей поперек лба пролегла глубокая складка.

Катя же продолжала плакать и говорить. Она бы и рада была замолчать и успокоиться, но у нее ничего не получалось. Видимо, последствия пережитого кошмара давали о себе знать.

— Мне так хотелось, чтобы кто-то обо мне заботился! Чтобы любил… В моей жизни всегда было так мало тепла… Когда он привел меня к себе жить, я считала, что судьба, наконец, мне улыбнулась. Что у меня будет семья и собственный дом. Что будет достаток… а оказалось, я попала в лапы извращенца со странными наклонностями…

Она замолчала и с горечью начала оттирать с лица слезы.

— Вам есть, куда пойти? — внимательно посмотрел на нее Ярцев.

— К Марго, моей подруге. Только я вряд ли наберусь смелости, чтобы покинуть вашу квартиру, Александр Дмитриевич. Выйдя за порог, я окажусь в лапах охранников Егора. Уж не знаю, как вам удалось меня вытащить, но вряд ли мне посчастливится выбраться живой во второй раз.

— С вами все будет в порядке. За это не волнуйтесь.

Он не сказал ей, что ему пришлось заплатить огромную сумму хозяину «Золотой рыбки» в качестве выкупа. Если бы на месте Ярцева был другой проситель, ему бы не отдали Катю ни за какие деньги. В тот момент, когда она пересекла порог жуткого ночного клуба, она стала личной собственностью миллионера Елисеева. Елисеев не собирался расставаться со своей новой игрушкой. И только страх перед Ярцевым и владельцем клуба, желающим получить один миллион рублей на собственный счет, заставил его расстаться с рабыней, которую в наказание за дерзость собирались отдать на развлечение охранникам.