— Не попадете. Туда пускают только владельцев золотых карт, — обернувшись в ее сторону, победно улыбнулся он.

  Катя раздосадовано метнула в него полный отчаяния взгляд и, громко стуча каблучками, быстро вышла из кабинета.

10. Глава 9.

  Ярцев задумчиво посмотрел из окна второго этажа на отъезжающий с парковки американский автомобиль фисташкового цвета и нахмурился. Екатерина Соловьева с горящими зелеными глазами, в бесподобном вишневом платье произвела на него странный эффект. Отчего-то он никак не мог выбросить ее из головы, и ему это не понравилось. Он привык рассматривать сотрудников исключительно как винтики, помогающие его главному детищу развиваться и постепенно монополизировать рынок недвижимости. Катя была принята им на работу как рекламное лицо компании, и он даже поселил ее в своей приемной, отдельно от остальных сотрудников, потому что она была его собственным капризом.

  Все остальные кабинеты, включающие центральный отдел продаж по новостройкам, бухгалтерию, ипотечных брокеров и простых менеджеров, находились на первом этаже, состоящем из стекла и мрамора. Даже стены в кабинетах сотрудников были прозрачными, чтобы обеспечивать прозрачность сделок для клиентов.

  Катя была его приобретением для блага корпорации, и все, что от нее требовалось – это мило улыбаться в камеру и с придыханием выдавать слова рекламы.

  Но Ярцев не учел самого главного: Катя не кукла. Она живая, ее переполняют эмоции, и такой расклад может нарушить покой в его личном пространстве, куда не было доступа другим людям.

   У Ярцева не было друзей. Он вытравил из себя всякие привязанности и думал только о деле. После смерти Лизы он исключил из своей жизни все лишнее, похоронив своё сердце рядом с ней и ребенком. В его корпорации женщины работали лишь на первом этаже и в роли персонала, для общения с которым не требовалось его присутствие.

  Но Катя... Катя – какой-то взрыв чувственности! Такая живая и настоящая, в вишневом платье и туфлях на высокой шпильке, она не выходила у него из головы даже после того, как он выдворил ее из кабинета. Какое-то странное, тяжелое чувство медленно заполняло его грудь, не давая сосредоточиться на ловушках законотворцев. И это чувство ему совсем не нравилось. Не спросив разрешения, оно впорхнуло в кабинет вместе с Катей, которая тоже не трудилась спрашивать разрешения, если ее переполняли эмоции.

  Ярцеву не хотелось анализировать и признавать наличие странной привязанности, способной захлестнуть и потопить его своей силой. После смерти Лизы он слишком долго сторонился настоящих женщин, чтобы понять, какую опасность таит в себе соблазн. Все его общение с женским полом ограничивалось редким удовлетворением потребностей, после которого он избавлялся от партнерши еще до наступления утра, страшась с рассветом оказаться виноватым перед женой за предательство. За то, что продолжает жить и испытывать потребности плоти, а Лиза – нет.

  Но три года – большой срок. Образ Лизы, такой мягкой и женственной, постепенно стирался из памяти, становился все прозрачнее,  и чувство острого горя притуплялось. И вот теперь впервые, круша все его представления о собственной жизни, расписанной на годы вперед, вышла Катя. Яркая и живая, клубок противоречий и дерзости, она затмила собой воспоминания о Лизе и заполнила его воображение.

  Ярцеву это не нравилось. «Шевроле» давно скрылся из вида, а он все продолжал видеть перед собой образ Кати, уговаривающей его отвести ее в страшный клуб «Золотая рыбка».

  Он еще несколько минут пытался бороться с наваждением, а потом махнул рукой и решительно отправился вон из корпорации. Дома, в просторной холостяцкой квартире, в которую он переселился после смерти жены, его ждала бутылка первоклассного виски и настоящие кубинские сигары, но вечер пятницы он планировал провести по-другому. Через час новые партнеры доставят Ринату пробную партию новеньких АК47 – современного аналога русского автомата «Калашникова». Нищие соседи из ближнего зарубежья, беспрерывно воюющие друг с другом, нуждались в инвесторе для постройки завода по производству нового автомата и патронов. Из-за нестабильной обстановки никто из местных не хотел инвестировать деньги в крупный проект.