Есть не хотелось совсем, а еще больше не хотелось, чтобы Егор заставил ее позировать ему в качестве модели. Увы, это тоже было неизбежно. Об этом кричал его похотливо поблескивающий взгляд, а она привыкла интуитивно разгадывать его желания.

  Будто подтверждая ее слова, муж отодвинул от себя поднос с едой, скользнул по Кате горящими в предвкушении наслаждения глазами и потянулся к шелковому пояску, который она так туго затянула.

— Кажется, я слишком давно не видел тебя без одежды, — медленно проговорил он и бесцеремонно дернул за пояс.

  Халатик распахнулся, обнажив красивую округлую грудь. Пальцы Егора тут же впились в нежную кожу и начали безжалостно мять.

  Катя вздрогнула и на миг зажмурилась. Она никак не могла привыкнуть к его предпочтениям. Из-за частого отсутствия эрекции Егор обожал созерцание и прикосновения.

— Ты провинилась, детка, — промурлыкал он. — Придется немного потрудиться для меня лично… Ты знаешь, что я имею в виду…

  Она знала. С этим тоже ничего нельзя было поделать. Только позировать и терпеть.

 — Поднимись, — приказал Егор.

  Она покорно встала. Он дернул шелковый халатик вниз.

  Катя стояла перед ним, полностью обнаженная, чувствуя, как прохладные струи кондиционера леденят кожу, и ждала, пока он насладится дурацким процессом созерцания.

 — Не-ет, сегодня я хочу больше! За плохое поведение мне придется тебя наказать…

  Егор поднял с пола шелковый пояс, крепко вцепился Кате в запястье и потащил ее в спальню. Спустя несколько мгновений она лежала на шелковом кремовом покрывале, с крепко стянутыми шелковым поясом запястьями над головой.

  Егор несколько раз затянул пояс на Катиных руках, сплетя причудливый узор, затем притянул ее руки к спинке кровати и завязал его на два узла.

— Какое красивое тело! — восхищенно выдохнул он. — Тебе придется хорошо потрудиться, чтобы заслужить прощение…

  Катя попыталась дернуть руками, но запястья были стянуты над головой так крепко, что пояс впивался в её нежную кожу и причинял боль.

   Ей стало страшно. Раньше Егор не привязывал ее к кровати. Для вдохновения ему хватало смотреть и гладить. Видимо, что-то изменилось в его предпочтениях.

 — Позавчера мы проводили фотосессию с девушками, которых профессионалы связывали веревками. Потрясающие узлы и полная беспомощность! Это жутко возбуждает! — Егор закончил с поясом, подошел к Кате, в ужасе притихшей на шелковом покрывале, и взял ее за подбородок. Она испуганно хлопала глазами, не зная, чего ждать дальше.

 — Да-да, они смотрели именно так, как сейчас смотришь ты – с отчаянием и безысходностью.

  Кате очень не понравилось то состояние, в котором она оказалась. Она с силой дернула руками, но только причинила себе боль вмиг врезавшимися в запястья веревками.

  Егор достал из ящика прикроватной тумбы миндальное масло и щедро смазал им руки. Потом сел на край кровати, положил скользкие ладони ей на грудь и сжал – сначала мягко, а потом все сильнее, сдавливая и скручивая острые темные соски, пока нежная кожа не стала ярко-розовой, а Катя не начала вскрикивать и беспомощно ерзать по простыни.

  Чувствуя, как дико бьется ее сердце под его ладонями, он немного ослабил хватку.

— Следы на коже от прикосновений великолепны… — Убирая руки, Егор с наслаждением впился взглядом в ее вздымающуюся от волнения и страха грудь.

 — Достаточно, — охрипшим, сбивающимся голосом попросила она.

 — Достаточно? Разве ты не знаешь, что модель до самого окончания работы мастера должна молчать? — Он гневно сверкнул глазами.

 — Знаю... — Катя поникла и снова закрыла глаза.