Ара – про себя она себя так и звала – проследила за тем, как отец поднимается по лестнице, и мышкой-норушкой шмыгнула за ним, так что, оказавшись в коридоре второго этажа, успела заметить, как закрывается за «тятей» дверь в кабинет.

«Пора, – решила она, подходя к двери, – сейчас или никогда. Главное – не праздновать труса!»

Подошла, постучалась, выбрав довольно-таки агрессивную манеру, чтоб не было сомнений в серьезности ее намерений, дождалась разрешения, – хотя была готова в случае надобности идти напролом, – отворила дверь и вошла в кабинет отца.

– Есть разговор! – сказала без предисловий, едва переступив порог.

– Проходи, садись, – кивнул отец на стул, поставленный перед его рабочим столом. – С чем пожаловала?

– Отец, – начала Ара.

– Дочь, – усмехнулся в ответ отец.

– Я хочу поступать в Псковскую Академию аэронавтики.

Что ж, вот она и произнесла это вслух, теперь только вперед.

– А примут? – поинтересовался отец, ничуть, кажется, не удивившись ее заявлению. Впрочем, с чего бы ему удивляться: сам ведь поощрял ее отнюдь не девичьи увлечения. Брал на охоту, оплачивал занятия в летной школе, нанимал инструкторов. Но, с другой стороны, потворствовать девичьей дури и отпустить восемнадцатилетнюю дочь в свободное плавание – отнюдь не одно и то же.

– Аттестат зрелости[16] первой категории, – сказала она с вызовом.

– Получишь медаль?

– Анна Дмитриевна говорит, что получу.

– Молодцом! – улыбнулся отец. – За мной подарок.

– Спасибо, – заторопилась Ара, – но я о другом. Золотые медалисты поступают в Академию без экзаменов.

– Серьезно?

– Да, – кивнула Ара. – Таковы правила.

– А медкомиссию пройдешь? – Вопрос по существу, медаль медалью, но хлюпиков в авиаторы не берут.

– Я в Первой городской больнице платное обследование прошла, – гордо вскинула голову Ара.

– Пятьдесят рублей, которые ты у меня на серебряный гарнитур выцыганила? – уточнил отец. Казалось, его ничем не проймешь. Недаром про него в городе говорят «кремень мужик». Кремень и есть. Сидит, смотрит – и ни удивления не выказывает, ни расстройства, ни насмешки.

– Извини, – покаялась Ара, – не хотела раньше времени пугать.

– Врать нехорошо, – покачал головой отец, – али не знаешь?

– Простите, тятенька! – детским голоском проблеяла Ара.

– Не дерзи!

– Извини!

– Извиняю. Но ты учти, твои тайны мадридского двора до добра не доведут. Мать думала, ты аборт делать отправилась. Насилу успокоил!

«Так он знал? – удивилась Ара. – Знал и молчал?!»

Но додумать мысль не успела. Высказав претензию, отец перешел к сути вопроса.

– Каков результат?

– По женским нормативам прохожу легко, – отчиталась Ара. – По мужским – в притирку, но над планкой.

Результат, что и говорить, выдающийся. Никто от нее такого никак не ожидал.

– Еще доводы имеются? – продолжил между тем допрашивать отец.

– Я патент пилота легких машин еще в прошлом году получила.

– Помню, – кивнул отец. – Дерешься хорошо, стреляешь отменно, водишь локомобиль, плаваешь, ныряешь… Я ничего не пропустил?

– Да вроде все, – пожала плечами Ара.

– А что с рекомендациями? Там же рекомендации требуются или нет?

– Требуются, – кивнула она. – У меня есть две – из гимназии и из летной школы. Если бы еще Гавриил Викентиевич написал… Но он без твоего разрешения не может. Он на тебя работает, сам понимаешь.

– Понимаю, – тяжело вздохнул отец. – Все я, Варя, понимаю, но и ты меня пойми. Отпустить тебя в Псков – значит признать полную твою самостоятельность и, как следствие, независимость. Во всем, Варя, абсолютно во всем. Понимаешь ли, о чем говорю?

– Понимаю! – решительно ответила она.