– Держи свое драгоценное барахло и впредь больше не разбрасывай где попало.

– Григорий Иванович, да как же вы? Зачем вы? Мне так неудобно. Я бы и так… – покраснев, пробормотал Эдик.

– Что «и так»? Своей голой задницей перед сдобными немками светить? – хмыкнул прославленный форвард. – Ну, вернулся я быстренько в гостиницу – и все, подумаешь, делов куча… Вперед, Эдик!

В той игре Стрельцов отличился – забил четыре мяча. А после матча обычно скупой на похвалы, сдержанный Григорий Иванович ошарашенно признался:

– Знаешь, Эдик, я ведь тоже и г р а л, но как ты и г р а е ш ь!..

Возвращаясь домой, молодые и веселые «легионеры» (им-то никто тут не указ) по-настоящему оторвались, вовсю увлекшись родимым национальным напитком. Из закуски – только конфетки «Взлетные». Да еще немцы презентовали пару коробок пива. Жить можно! Сидевшие в предательской близости с «командой Стрельцова» дисциплинированные армейцы осуждающе посматривали в их сторону.

Стрелец, конечно же, не удержался от подначек:

– Что, трезвенники-коммунисты, завидуете, наверное? А «Торпедо» вас в любом состоянии обыграет… А то присоединяйтесь, на всех хватит…

– Нет, спасибо.

Потом, уже в Москве, когда «Динамо» принимало знаменитый бразильский клуб «Васко да Гама», Стрельцов вновь стал «легионером». Отработал безупречно. После игры Лев Яшин торжественно вручил Эдику динамовскую бело-синюю майку, будучи совершенно уверенным, что вопрос с переходом Стрельца в их команду уже окончательно решен, все сладилось. И, как старший товарищ, стал давать советы:

– Бросай ты свою торпедовскую футболку в угол. Что такое этот ваш белый цвет? Символ признания поражения. С белыми тряпками в плен обычно сдавались… А эта ваша буква «Т» что означает? Тормоз, тупик, так, что ли?

– Лев Иванович! – Эдик по-настоящему разозлился. – Я тебя, конечно, глубоко уважаю, но тут ты не прав… «Т» – «торпедо», «триумф». И мы торпедируем и твое «Динамо», и армейцев, и «Спартак» тоже…

– Да не кипятись ты так, Эдик… Вот же характер! – спохватился Яшин. – Ну, попросили меня поговорить с тобой… Вот я и поговорил. Может, сказал не то… Забудь. И все.

– Кто попросил?

– Да какая разница!

Больше к этой теме они никогда не возвращались.

Тем временем подготовка к мельбурнской Олимпиаде шла полным ходом. Подгонялись не только физические, технические, но и идейно-политические кондиции игроков.

В соответствии с указаниями ЦК, весной 1956 года лучшие, испытанные партийные пропагандисты разъехались по трудовым коллективам, стремясь донести до людей историческое значение решений только что состоявшегося ХХ съезда партии. Секретарь парткома «ЗИЛа» Фатеев решил лично провести общее собрание футболистов «Торпедо» прямо на их базе, в рабочей обстановке. Коротко рассказав о титанической работе по исправлению грубых нарушений ленинских норм партийной жизни, он деликатно попросил остаться только коммунистов для проведения закрытого партийного собрания.

Комсомольцы и беспартийные безропотно покинули зал, но остались поблизости от «красного уголка»: интересно же, о чем держат совет «подпольщики» за запертыми дверями. А Эдик пристроился на скамейке, поглубже натянул на нос кепку, вытянул длинные ноги под первым весенним солнышком и, казалось, даже задремал.

Ждать пришлось долго – часа полтора-два. Когда партийцы, наконец, появились, какие-то смущенные и подавленные, их сразу взяли в плотное кольцо: «Ну что? Колитесь!»

– Ребята, вы только не обижайтесь, – упорно отнекивались те. – Но Фатеев сказал держать рот на замке. Никому ни слова, даже домашним. Информация сугубо секретная.