Набег Тохтамыша не уменьшил этого значения Мамаева побоища: татары одолели в 1382 году только потому, что пришли «изгоном», внезапно и крадучись, а Москва их проглядела и не убереглась. Все понимали, что теперь Русь не поддастся, как прежде, нашествиям орды и что татарам можно действовать против Руси только нечаянными набегами. Политическое же и национальное значение Куликовской битвы заключалось в том, что она дала толчок к решительному народному объединению под властью одного государя, московского князя. В глазах тогдашних русских людей события 1380 года имели такой смысл: Мамаева нашествия со страхом ждала вся неверная Русь. Рязанский князь, боясь за себя, «изменил», войдя в покорное соглашение с врагом. Другие крупные князья (суздальско-нижегородские, тверской) притаились, выжидая событий. Великий Новгород не спешил со своею помощью. Один московский князь, собрав свои силы, решился дать отпор Мамаю, и притом не на своем рубеже, а в диком поле, где он заслонил собою не один свой удел, а всю Русь. Приняв на себя татарский натиск, Дмитрий явился добрым страдальцем за всю землю русскую; а отразив этот натиск, он явил у себя такую мощь, которая ставила его естественно во главе всего народа, выше всех других князей. К нему, как к своему единому государю, потянулся весь народ. Москва стала очевидным для всех центром народного объединения, и московским князьям оставалось только пользоваться плодами политики Дмитрия Донского и собирать в одно целое шедшие в их руки удельные земли.

Таково значение Куликовской битвы. Она уничтожила призрак татарской непобедимости и превратила московского удельного князя в национального великорусского государя, ускорив процесс народного и государственного объединения в северной Руси.

§ 45. Великие князья Василий I Дмитриевич и Василий II Васильевич Темный. Донской умер 39 лет и оставил после себя нескольких сыновей. Старшего, Василия, он прямо благословил, как «вотчиною», великим княжением владимирским и оставил ему часть в Московском уделе; остальным сыновьям он поделил прочие города и волости своего Московского удела.

При великом князе Василии Дмитриевиче (1389–1425) Русь пережила два татарских нашествия: первое от хана Тимур-Ленка, или Тамерлана, который, однако, не пошел далее южных рязанских окраин[41], а второе от татарского мурзы (князя) Едигея, мстившего Василию за неплатеж «выхода» в орду.

Едигей внезапно и скрытно, обманом, вторгся в Русскую землю и осадил Москву (1408). Великий князь ушел на север, а Едигей разорил почти все его области и, взяв «окуп» с Москвы, безнаказанно вернулся в орду. С Литвою у Василия также шла вражда. Литовские князья подчиняли себе русские области на верховьях Днепра и Зап. Двины; но к тому же стремилась и Москва, собиравшая к себе Русские земли. Несмотря на то что великий князь Василий был женат на дочери великого князя литовского Витовта (Софии), между ними дело доходило до открытых войн. Столкновения закончились тем, что границею владений Литвы и Москвы была признана р. Угра, левый приток Оки. Примирившись с тестем, Василий Дмитриевич вверил Витовту попечительство над своим сыном, а его внуком, великим князем Василием Васильевичем. Это было время наибольшего превосходства Литовского княжества над Московскою Русью (§ 40).

Конец ознакомительного фрагмента.