Бак летел именно так, как хотел наездник. Он играл, то внезапно ныряя вниз, то вдруг послушно взмывая, а пару раз и вовсе перевернулся в воздухе. Если бы Ардая спросили сейчас, что именно он делает, чтобы побуждать птицу к очередному кульбиту, он не смог бы ответить. Он настолько привык, что давно уже не замечал таких вещей, а птицу ощущал, как продолжение себя самого – забывал, что на самом деле не он летит, и крылья руха – это не его крылья. Они были одно – человек и птица.

Управлять хорошо объезженным рухом до смешного легко! Забавно, что не все так считают.

А теперь просто лететь. Бак поймал мощный воздушный поток, и парил, неподвижный, раскинув огромные крылья. Он наслаждался. Покоем. Великой свободой. Последними лучами солнца. Земля внизу уже тонула в сумерках, а они продолжали купаться в золотом свете. И как же Ардай его понимал! Как сопереживал ему! Летать! Бывает ли еще подобное счастье…

Солнце уже посылало в небо последние свои лучи, и темнота с каждым мгновением все больше сгущалась, растворяя в себе мир, луна не торопилась появляться, скрытая облаком, а звезды над головой сверкали все ярче. Следовало возвращаться. Смешно – никто, наверное, и не заметит его отсутствия. Так мало времени занял один из лучших полетов в его жизни, полет, который…

Который непременно следует повторить, вот что.

Может быть, дело в том, что – вечер. Именно тьма и звезды сделали их теперешнюю прогулку такой фантастически прекрасной. И еще то, что Эйда так смеялась и махала ему рукой. И еще – сегодня он попросил её руки, и она согласилась. И сегодня он получил лучшее яйцо руха, у него будет своя отличная птица, на которой он будет побеждать. Интересно, почему он совсем, ну, совершенно, не сомневается в этом?

Считается, что на рухах ночью лучше не летать. Рух – не ночная птица, ночью предпочитает поспать, чтобы с утра пораньше будить хозяев своим клекотом и требовать еды. Но, с другой стороны, это и не курица, которой в сумерках надо на насест, и всё тут. Рух может летать и ночью, прекрасно может. И он так же может в какую-нибудь из ночей не желать спать, как и его наездник. Нет, они правильно сделали, что улетели сегодня…

Огромная темная тень мелькнула рядом, и Бак рванулся вверх. В первое мгновение Ардай ничего не понял, и во второе – пожалуй, тоже, а когда мелькнула догадка, то в нее не хотелось верить. Тень появилась опять, потом – с другой стороны. Бак больше не кричал, он просто несся вверх, его крылья бешено загребали воздух, Ардай каждой клеткой ощущал панику птицы. И самое главное – рух больше его не слушался! Вот это было хуже некуда…

Луна услужливо вынырнула из облака, и тогда Ардай, наконец, ясно увидел его.

Все правильно. Дракон.

Как не верить собственным глазам? Да, дракон, плавно, не торопясь наматывает вокруг них круги, не удаляясь и не слишком приближаясь, поднимается вместе с ними – без малейших усилий, шутя. Огромное чудовище, размах крыльев в несколько раз больше, чем у самого большого руха. Дракон – так близко! Мало того – дракон, весьма заинтересованный именно его персоной, а тут ещё рух не слушается!

Вцепившись в поводья, Ардай изо всех сил пытался удержать ополоумевшую птицу, кажется, он еще бил ее коленями, что-то кричал…

Если Бак не опомнится сейчас же… Проклятый дракон!

Они уже слишком высоко, а силы руха не безграничны. И силы человека не безграничны тоже.

И тут случилось чудо – Бак, кажется, его понял. Наконец-то. Ардай очень ясно ощутил этот момент – рух сдался, опять отдал себя во власть наездника. Теперь наездник должен спасать их обоих. Они продолжали лететь вверх, и это следовало прекратить как можно скорее.