Я не помню, кто со мной это сделал. Кому я так мешала, что меня изрезали и бросили в реку умирать? Скорее всего, мне никогда не узнать правду. Но сейчас судьба дарит мне шанс и я не намерена его терять.

- Да, Вадим, - смотрю на мужа. Красивый мужчина, мечта многих женщин, а меня воротит от одного взгляда.

Потому что единственному принадлежу, тому, кому никогда не была нужна… А глупое сердце продолжает трепетать и бережно хранить воспоминания. Ворон… я все еще не могу дышать без тебя. Но я смогу… ради нашего ребенка, о котором ты не узнаешь… Иначе отберешь… ты ведь тоже палач… любимый, кровавый монстр.

- Пятница. Аборт. Для знакомых – выкидыш. Разговор закончен, Карина, - чеканит муж.

- Мне есть, что тебе предложить взамен, Вадим, - делаю очередной шаг в пропасть. Кажется, уже некуда падать, все… вязкая трясина, я по горло в ней. Но нет…

- Что? Не смеши меня, - злобно усмехается, - Ты в моей власти. Полностью. Один щелчок,- демонстративно щелкает пальцами у меня перед носом, - И ты поедешь в тюрягу. Еще одно мое слово,- глаза злорадно блестят, - И тебя не станет. А самое забавное, никто о тебе не вспомнит. Даже мой братец, который развлекался с тобой и забывал ту, другую, настоящую женщину. Вот ради нее можно было на все пойти, - он наслаждается моим унижением. Я привыкла. Выхода нет.

- И все же, мне есть, что тебе предложить, Вадим…

3. Глава 3

- Только мне нужны гарантии. Не думай, что выложу тебе все карты на стол, - говорю, сворачивая на задний двор.

Хочу побыть одна. И пусть Вадим подумает над моим предложением. Гадко… почему чтобы спасти одну жизнь, надо угробить другую? А иначе как поступить? Умолять, давить на жалость? С моим мужем так не выйдет. С ним надо действовать его методами.

Только на самом деле у меня ничего нет… и я должна подвергнуть чужие судьбы угрозе, принести боль другим людям, чтобы спасти не рожденного ребенка.

Имею ли я на это право?

Не думаю, что на это есть однозначный ответ.

Но я знаю, что ради своего малыша я пойду на все, предам… да предам даже Ворона.

И пусть потом я всю жизнь буду сгорать от угрызений совести, но я все равно буду знать, что поступила правильно.

Ведь мой ребенок будет жив.

Поднимаю голову вверх… серое пасмурное небо, почти черное… хоть до вечера еще далеко… Оно хмуриться, скрыто тучами, и вот-вот заплачет, прольет на нас свои слезы…

Я плачу всегда. Ежесекундно. Только мои слезы не видны. Они кровавые, ядовитые и горькие, они льются внутри, обжигая и причиняя немыслимые страдания.

Ворон… небо всегда ассоциируется с ним. Он неуловим, переменчив и недосягаем, как небо. Можно лишь смотреть, любить, мечтать, плакать, но он всегда останется недосягаемым.

Вначале я не могла вспомнить, где его видела. Или так память защищала меня от боли… Ведь там где Ворон, непременно следом приходят страдания.

Я была счастлива в своем неведении. Ожоги, пластические операции, они изменили меня не только снаружи, но и внутри… моя любовь притаилась. Дала мне передышку, чтобы потом вновь обрушиться со всей силой убийственной стихии и навечно похоронить меня под осколками оглушающего чувства.

Впервые я его увидела, когда мне было семь лет. Он был уже подростком. Никита жил с полуслепой старухой в нашей маленькой деревеньке в горах. Вечно голодный, грязный, со сбитыми кулаками и разбитым лицом, еще тогда его глаза завораживали, будто смотришь в потусторонний мир, в пугающую и манящую черноту.

Моя мама его жалела, часто приглашала к нам на ужин. Я тогда еще не понимала, чем славиться наша маленькая деревенька, какие страшные дела тут происходят, и Никита уже тогда варился в этом. Он погряз по уши.