Снова стало душно. Эмет только сейчас заметил, что стоит возле двери в сад. Дом спал. Его не видел никто. И девчонку эту, Амлон. И никто не зайдёт до утра. Спальня хозяина священна. Он усмехнулся. Открыл дверь и вышел в сад. Ночью. Он почти никогда не гулял здесь по ночам. Видеть кроваво-красную луну каждую ночь было выше его сил. Пойти что ли выпустить дракса размять крылья? Нет. Опасно. Кто-нибудь доложит шейму.

Клетка была тонкой красивой и большой, но от этого не переставала быть клеткой. Он скривил губы. Эмет улыбался всегда, когда хотелось плакать. Этому его научил Повелитель. Он многому научил своего покорного раба, кроме одного – не причинять другим боль. Перед глазами стояли ненавидящие глаза этой девчонки, его жены теперь. И почему-то сжималось сердце так, что стучало в висках.

Аим бы забрал всех, кто смеялся над ними на этом проклятом пиру! Он не обязан был делать то, что он сделал. Но он не мог иначе. Повелитель несомненно подмешал порошок травы, что развязывает языки, в вино. И выпей Амлон этого вина, её дни были бы сочтены после всей той правды, что она рассказала бы шейму. Но оправдываться или объяснять свои приказы он был не намерен. Тем более сегодня.

Он развернулся и вошёл обратно в дом. Эмет знал, что ему сейчас поможет. Спустился в подвал и толкнул дверь в маленькую комнату. Его оружейная, в которую может войти только он и ещё пара преданных ему мерахов. Не так много. Но он не привык кому-то доверять, кроме себя. На ощупь снял со стены саблю, притворил дверь и снова вернулся в сад.

Он ненавидел ятаганы, но никто не знал об этом, как и о том, что саблей он владел куда лучше, чем ятаганом, причём обеими руками. Эмет сжал рукоять сабли и только сейчас почувствовал, как саднит руку. Рукоять окрасилась в красный. То ли кровь, то ли причудливая игра луны.

Возле загона с драксами была поляна, которую он давно ещё облюбовал для упражнений. О ней не знал никто, кроме  мерахов. Окна его спальни выходил прямо сюда. Удобно, когда не хочется долгих прогулок. По стенам он, пожалуй, лазил не так ловко, как мерахи шейма, специально этому обученные, но визирю это и не пристало. Эмет закрыл глаза, поднял саблю и представил того одного единственного человека, из-за которого потерял всё, но которому был обязан всем, что имеет. И опустил саблю.

Амлон

Она проснулась среди ночи. Замёрзшая. Всё тело ломило. Рука, которую она положила под голову, онемела. Амлон поднялась, не вполне сознавая, где она. Через несколько минут воспоминания настигли её. Она вскочила и в ужасе огляделась, ища господина визиря. Но его нигде не было. Неужели он ушёл, оставил её и всё на этом закончилось? Или этим всё только начинается и он придумал какой-то новый изощрённый способ показать ей своё превосходство? Амлон задрожала и подняла согнутый нож. Вот и все её надежды, вот и всё, что она может. Страха больше не было, только тоска и отчаянье.

Она развернулась к окну. Кроваво-красная луна освещала небольшую поляну у загона, словно насмехаясь над ней, над её красными свадебными одеждами, над тем, что отныне и навсегда она жена ненавистного человека, врага, который убил её отца, растоптал и разрушил её жизнь, уничтожил её дом. Амлон посмотрела вниз, на сад, залитый красным сиянием, и вздрогнула. Перед загоном с драксами на поляне стоял человек. Даже в темноте она узнала его. Тот, кого она ненавидела, и от которого некуда было скрыться. Он танцевал на поляне опасный и смертельный танец. Ятаган в его руке словно жил своей жизнью. Она хотела отпрянуть от окна, боясь что он узнает её, но не нашла в себе сил, словно завороженная смотря на его танец с мечом.