- Согласен ли ты, Эмет Аль Баар взять в жёны Амлон из Тарса и предоставить ей достойную жизнь, и обеспечить ваших наследников, пока один из вас не уйдёт в Парчовые чертоги? – И не слова о любви и верности.    

- Согласен.

- Согласна ли ты, Амлон из Тарса почитать, уважать и склонять свою голову перед Эметом Аль Бааром, пока один из вас не уйдёт в Парчовые чертоги?

На несколько секунд возникло сумасшедшее дикое желание ответить «нет». И пусть её убьют. Она была бы даже рада смерти. Но вот дадут ли ей умереть? Она вспоминала слова господина визиря о милости и щедрости Повелителя и на сердце холодело. Нет. Умереть ей не дадут. В лучшем случае её ожидает судьба Ирис. А в худшем… Не стоит даже и думать. И через несколько секунд, показавшихся ей вечностью, она ответила:

- Согласна.

- Тогда протяните ваши руки.

Амлон протянула правую руку, надеясь, что не заметно, как она дрожит. Аимаас обернул их руки красной лентой. Потом снял её, а через несколько секунд надел сначала ей на руку красную нить и завязал, а потом господину визирю. Месяц они должны будут носить эту нить, не снимая, и месяц будут считаться новобрачными.   

Напутственные слова служителя она почти не слушала. Теперь она жена человека, которого ненавидит больше всего на свете. Будь у неё больше сил, больше воли она бы вот сейчас, на этой самой церемонии достала бы нож, и никто бы не хватился её. Но она не могла. Она боялась. Она трусила.

Вниз Амлон шла так же, почти не видя ступеней. Господин визирь (никогда даже в самом страшном сне она не назовёт его мужем) вёл её под руку. Уже спокойно, не торопясь. Она даже не смотрела на него. От одного воспоминания о его взгляде, который казалось видел насквозь, от которого нельзя было спрятаться и убежать, бросало в дрожь. Амлон не помнила, как очутилась в малых шатрах, стоявших полукругом внизу за огромным столом. По правую сторону от неё сидел господин визирь. По левую какой-то мужчина. Рядом с визирем восседал шейм.

Перед ней стояла тарелка с каким то кушаньем. Сил есть не было. Даже сидеть здесь было тяжело. Душно. Пыльный воздух Ирхана, приносивший жару и песок с барханов забивался в лёгкие.

- Ешь! - Услышала она приказ. Амлон узнала бы этот голос из тысячи, голос ненавистного мужа. Хотела спросить, как ей есть, если на ней покрывало, но не успела. Господин визирь одним неуловимым движением откинул покрывало так, что оно закрывало глаза и нос наполовину, не давая (она надеялась) любопытным взглядам рассмотреть её, создавая тень.

Она нехотя попробовала несколько ложек странного блюда. Потом это блюдо унесли и принесли ещё. Она попробовала и его. И так несколько раз. Пища была острая, острее, чем дома у господина визиря. Пить хотелось неимоверно. Она протянула руку к бокалу то ли воды, то ли вина, стоявшему рядом.

- Не пей! - Последовал короткий приказ от визиря, наклонившегося к ней так близко, что она чувствовала его обжигающе горячее дыхание. И потом добавил. – Я твой супруг. Ты обязана повиноваться. Делай, как я говорю.

Амлон хотела взбунтоваться, но сил не было. Голова кружилась. Хотелось хотя бы капли воды. Не пить. Он ненавидит её так, что желает ей смерти?

- Почему же ты не даёшь выпить своей супруге? Она кажется изнывает от жары. – Как сквозь туман донёсся до неё голос шейма.

- Я учу её, Повелитель. Она сегодня провинилась.

- И чем же, позволь спросить?

- Слишком печальна была на церемонии.

- О, да ты так уморишь свою жену. Она и до вечера не доживёт, - за столом раздались сдавленные смешки. Сам шейм в голос рассмеялся, видимо, довольный своей шуткой. – А может ты на это и рассчитываешь? А, Эмет, признавайся? Может быть, следовало не женить тебя, а сделать евнухом в моём гареме?