Дальше, если он не отстанет, разговор пойдёт по-другому.

Пальцы касаются кожи там, где Андерсен сжимал её, я слегка массирую предплечья, желая, чтобы всё же не появились синяки. В голове же делаю себе заметку о том, что нужно позвонить маме и поговорить с ней серьёзно. Узнать у неё, зачем она сказала мужчине, где я работаю. Для чего всё это?

Часы тикают, говоря о том, что рабочий день подошёл к концу, и я, честно говоря, ужасно рада этому. Как же долго он сегодня тянулся. Кажется, целую вечность.

Подхожу к своему шкафу, переодеваюсь и, взяв сумку, выхожу из своего кабинета, закрыв его на ключ. На ресепшене прощаюсь с Витой и Катей, одна из них взволнованно смотрит на меня. И тут не нужно быть гением, чтобы догадаться, о чём она думает. Я же ей просто улыбаюсь, говоря этим, что всё хорошо.

Выхожу из клиники и наконец с наслаждением вдыхаю свежий воздух. Закрываю глаза, считаю до трёх и медленно выдыхаю. Прохладный ветерок ласково касается моей кожи, принося облегчение.

По дороге к садику набираю Марине, чтобы узнать, как у неё дела и как Тошка. В ответ она приглашает нас на выходные на дачу, где они с мужем решили устроить отдых и пожарить шашлыки. Я даю своё согласие, не против этой затеи. Да и Бусинка моя, уверена, будет только за.

Уже почти закончила разговор, как сталкиваюсь с кем-то плечом. Поворачиваю голову в сторону и от удивления ахаю.

— Сонь, у тебя там всё в порядке? — звучит из динамика взволнованный голос Беловой, когда я замолкаю.

— Да, да. У меня всё хорошо. Не переживай. Давай я, как приду домой, наберу тебе.

— Хорошо, — соглашается подруга и отключается.

Я убираю телефон в сумку и улыбаюсь.

— Ленка, привет, — не могу сдержать радости от встречи с давней знакомой.

— Соня?! Привет! — вскрикивает и кидается ко мне, крепко обнимая.

Я же в ответ обнимаю её. Сколько же лет мы не виделись с Леной? Лет пять. С того самого момента, когда я уволилась из клиники, где мы работали с ней вместе.

Канаева первая отстраняется от меня и рассматривает меня с ног до головы. Я же в ответ смотрю на неё: бывшая коллега очень сильно изменилась. Стала ещё красивее, похорошела. Даже не сразу её узнала.

— Ты куда пропала, Ярославская? Как тогда ушла от нас, так ни слуху ни духу от тебя. А мы, между прочим, все по тебе скучали. Думали, как ты там поживаешь? Хотя бы раз забежала к нам.

— Я уехала тогда из города буквально через несколько месяцев после того, как уволилась. За границей у родителей была. Вот только буквально недавно вернулась.

— Вон те на, — удивляется Лена, но при этом улыбка не сходит с её лица. — Всё же решилась уехать.

— Так получилось.

— А мы-то подумали, что забыла про нас. Слушай, ты же, наверное, не знаешь новости, — я машу головой, не имея понятия, о чём Канаева говорит. — После того, как ты ушла, такое началось! Буквально через неделю пришла проверка, и столько всего нашлось на Шестинского, что его лишили лицензии. Выперли из клиники, и я слышала, вроде пытались закрыть – он какие-то махинации проводил.

Я от её слов застываю в шоке, не ожидая от давней подруги услышать такое. Чего-чего, а такого — нет.

— И ещё Дашку уволили. Крылова тоже вроде как в сговоре была с Шестинским. Но ей ничего не предъявили – главный наш не стал на неё писать заявление. Только уволил. Пожалел.

Лена начинает рассказывать мне все новости, что тогда произошли, но я её перебиваю. Мне нужно бежать на Полиной. Договорились встретиться с девушкой на днях, выпить кофе и поговорить, обменявшись номерами.

Всё дорогу до садика я обдумывала словами подруги. Из головы никак не уходили её слова о бывшем моём начальнике и о том, что произошло после моего увольнения. А у меня появилось ощущение, что это всё не просто так.