– По-моему, да, – ответил Координатор. – Хотя я даже не знаю наклона планеты в эклиптике.

– Как так? Ведь это должно быть известно?

– А как же, но данные на корабле.

Они замолчали. Чувствовалась ночная прохлада, все закутались в одеяла, а Физик принялся ставить палатку. Он накачал полотнище, так что оно натянулось и стало похоже на сплющенное полушарие с маленьким лазом в самом низу, и стал искать какие-нибудь камни, чтобы понадежнее прижать края палатки – там имелись специальные штыри, но их нечем было вбить в почву, – но натыкался только на мелкие камешки. К сидящим вокруг голубоватого огонька друзьям он вернулся с пустыми руками.

Вдруг его взгляд упал на принесенный ими тяжелый предмет. Физик поднял его и придавил им край палатки.

– Хоть на что-то пригодилось, – сказал наблюдавший за ним Доктор.

Инженер сидел съежившись, опустив голову на руки, в состоянии полной подавленности. Он долго не произносил ни слова, потом что-то невнятно пробормотал – просил передать тарелку.

– И что теперь, родные мои? – внезапно заговорил он, выпрямляясь.

– Спать, ясное дело, – спокойно ответил Доктор, благоговейно достав из портсигара сигарету и с наслаждением затягиваясь.

– А завтра что? – спросил Инженер, и было видно, что его спокойствие – тонкая, до предела натянутая струна.

– Генрих, ты ведешь себя как ребенок, – сказал Координатор, чистивший кастрюлю песком. – Завтра обследуем следующую секцию. Я полагаю, мы сегодня осмотрели около четырехсот метров.

– И ты думаешь, мы найдем что-нибудь другое.

– Не знаю. У нас есть еще один день. После полудня придется возвращаться к ракете.

– Я безумно рад, – буркнул Инженер. Он встал, потянулся и охнул. – У меня как будто все кости переломаны, – признался он.

– У нас тоже, – добродушно заверил его Доктор. – Слушай, ты и вправду ничего не можешь сказать об этом? – Он показал горящим концом сигареты на едва видимый предмет, который прижимал край палатки.

– Могу. А почему бы нет? Конечно, могу. Это устройство, которое служит для того, чтобы его сначала…

– Нет, серьезно. Ведь там есть какие-то части. Я-то в этом не понимаю.

– А я, ты думаешь, понимаю?! – взорвался Инженер. – Это создание сумасшедшего. – Он ткнул рукой в сторону невидимого завода. – Вернее, сумасшедших. Цивилизация душевнобольных – вот что такое этот проклятый Эдем! То, что мы притащили, прошло целую серию процессов, – продолжал он спокойнее. – Прессовка, вдавливание прозрачных сегментов, термическая обработка, шлифовка. Здесь какие-то высокомолекулярные полимеры и какие-то неорганические кристаллы. Это часть, не целое. Для чего она может служить, не знаю. Но даже вынутая из этой сумасшедшей мельницы – сама по себе, – она кажется мне ненормальной.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Координатор.

Химик убрал посуду и припасы, развернул одеяло. Доктор погасил сигарету и заботливо спрятал недокуренную половинку в портсигар.

– У меня нет никаких аргументов. Там внутри есть какие-то элементы – они не соединяются ни с чем. Как бы замкнутая электрическая цепь, но расчлененная изоляционными вставками. Это… это не может работать. Так мне кажется. В конце концов, за столько лет в человеке вырабатывается какая-то профессиональная интуиция. Я, конечно, могу ошибиться, но… нет, я предпочитаю об этом вообще не говорить.

Координатор встал. Остальные последовали его примеру. Когда погасла горелка, их поглотила абсолютная тьма – далекие звезды не давали света, они лишь ярко сверкали в каком-то удивительно низком небе.

– Денеб, – тихо сказал Физик.