«Ты кончила?» – спросил я.

«Вроде да».

«А я?» – не унимался я.

«Не знаю. Ты такой смешной».

Больше у меня не было галлюцинаций, но все казалось не таким, каким должно было быть. Мне было сложно идти, и все, что я видел – скалы, камни и деревья, – казалось мне таким незнакомым.

Мы сели в автобус, забитый индейскими рабочими. Я чувствовал на себе их взгляды, а потом, кажется, заснул. Я понял это, только когда мы уже добрались до центра Ла-Паса.

«Тебе помочь добраться до дома?» – спросила Деде. «Не надо, я возьму такси», – ответил я.

«Попозже зайдешь повидаться?» – «Разумеется».

Я остановил такси и дал водителю свой адрес. Около дома я столкнулся со своими друзьями, Эйтаном, Равивом и Шукруном. Увидев меня, они рассмеялись.

«Ну и как?» – спросил Равив.

«Мне страшно, – сказал я, – по-настоящему страшно. Не могу выйти из этого состояния». Они рассмеялись еще больше.

«Пойдем позавтракаем. Тебе полегчает», – сказал Эйтан.

Я оставил рюкзак в коридоре и пошел за ними. Идти было тяжело, я боялся переходить улицу. Эйтан помог мне.

«Я теперь так и буду жить?» – спросил я с ужасом.

«Нет, не волнуйся, – заверил меня Эйтан, – все будет в порядке. Ты поспишь немного, а когда проснешься, то придешь в норму».

«Да ты счастливчик, Йоси, – сказал Шукрун, – наоборот, было бы здорово всегда оставаться в таком состоянии. В этом же и есть весь смысл».

Проснувшись днем, я лежал и смотрел в стену. Единственным украшением в комнате был выцветший постер с видом Ла-Паса, на котором было написано «Боливийский Иерусалим». Я стал видеть отчетливее, а не так размыто, как раньше. Вздохнул с облегчением – я наконец пришел в себя.

Я спустился вниз, принял душ, побрился и вышел на улицу. День был чудесным, особенно потому, что прошлой ночью был шторм. Огромные баннеры центрального футбольного стадиона возвещали о грядущем состязании между клубами «Стронгест» и «Боливар». На углу улицы молодой американец продавал гамбургеры. Рядом толпились туристы. Я двинулся в сторону парка развлечений. Дети брали полиэтиленовые пакеты и с веселыми криками скатывались вниз с гигантской горки.

Мне не хотелось видеть Деде снова. Это было странно. Друзья предупреждали меня, что эта поездка может сыграть со мной злую шутку и что любому из нас, возможно, придется пережить нечто неприятное, но я не думал, что все будет именно так. Раньше я нуждался в ней и даже боялся, что, если с ней что-то случится, я останусь совершенно одиноким и беспомощным. Я радовался, что она была рядом, а теперь мне было абсолютно все равно, увидимся ли мы снова. Мне казалось, что я не смогу заставить себя прикоснуться к ней еще раз.

Мне нравился Ла-Пас, но на следующий день я хотел вернуться в Перу. Я уже видел, как еду в Мачу-Пикчу. Каждому кочевнику знакомо это чувство: тоска по тем местам, которые он покидает, переплетается с ожиданием новых впечатлений от новых мест, которые кажутся ему лучше и милее.

Я пошел к отелю «Розарио», надеясь увидеть Маркуса и сообщить ему о своем отъезде.

«Швейцарец еще не вернулся», – сказал мне гостиничный служащий. Маркус и Анник отправились в Коройко, город, расположенный у подножия облачных гор Юнгас. Тогда я попросил ручку и бумагу. В 17.30 я должен был встретиться с Лизетт, девушкой из Боливии, около здания университета, чтобы вместе пойти на боливийский джазовый концерт. Я предложил Маркусу встретиться там в пять.

Я направился к выходу. За мной последовал мужчина, который выглядел как европеец. Я и раньше видел его в этом отеле.

«¡Hola!