– Быстро укрепляются, – говорит помошница Добрыни.

– И это нам даже на руку, – отвечает дед. – Готовь красных, революция на носу…

Кетти не поняла скрытого смысла слов своего генерала, однако прекрасно поняла приказ о приготовлении к атаке. Для придания пикантности ситуации сейчас, к позициям отступающих вот-вот должны были доставить провинившихся. Тех, кто, позабыв о предупреждениях, плюнув на то, что их обрекает на смерть своим решением, испытали удачу, кинувшись на утёк. Сбежать из плена Кетти можно, но уйти от гончих, двигающихся следом за зорким племенем кошек, невозможно.

Все беглецы были пойманы, и даже те, кто при побеге ранил или даже убил своих надзирателей, были поставлены перед Добрыней под час атаки Красных штанов.

Где-то вдали защелкали пороховые аркебузы, раздались крики с командами, идентичными тем, с которыми республика бросалась в бой. За криками раздались залпы, по джунглям ожидаемо вдарили с моря. Вновь деревья разрывали каленые ядра, цепи резали кустарники, разбивались о камни. Подобная атака, особенно на врага, успевшего укрепиться и имевшего артподдержку, смертоносна. Добрыня знал это и не собирался выходить на пляж. Уже после первого залпа вражеских морских орудий для Красных штанов прозвучала команда «отступать». Именно с ней, когда вдали замерцали силуэты его отступающих воительниц, старик достал из-под рубашки игрушку, которую про себя прозвал «самопалом».

– За попытку побега, убийства конвоира ты приговариваешься к смерти, последние слова? – приставив к рогатой голове ствол, спросил дед.

– Славься, Республика!.. – Огонь вспыхнул, пуля прошила голову, оставив в воздухе дымное облако.

В истерике, ерзая с кляпами во рту, задергались другие. Те, кто тоже попытался бежать, но при этом никого не убил.

С огромным усилием, искренне, умоляя, в слезах и слюнях одна женщина прокричала Добрыне:

– Сжальтесь, пощадите, я всё… – горло её рассек огромный тесак, второй трофей из левой руки деда. Этих пленниц ловили не ради того, чтобы щадить.

– Подержи, – всучив пистоль и мачете одной из кошек, из рук второй, Добрыня вырывает мушкет, стреляет в грудь третьей пленницы, а после, когда та рухнула на землю, с приклада разносит ей череп.

Четвёртую пленницу он проткнул штыком, пятую ударом с кулака оглушил, а после пронзил очередным заимствованным клинком. Старик вершил самосуд, прикрываясь благими намерениями, в то же время упиваясь одной лишь прозвучавшей в голове фразой «Уровень повышен!». Тело старика ощутило лёгкую дрожь, приятные покалывания, чувство омоложения, чувство возвращающегося к тебе слуха, нюха, резкости и чёткости в глазах. Каждый новый уровень – как новое, более лучшее «я». Добрыня упивался этим чувством, наслаждался ощущениями от первой и до последней секунды, совершенно не обращая внимания на истекающие кровью трупы.

– Мой генерал, враг начал продвижение в глубь джунглей, – доложила помощница Добрыни.

Суставы пальцев рук и ног старика, отозвались приятным юношеским щелканием, то омоложенные, возвращались в положенное положение суставы и хрящи. Старик с облегчением выдохнул и с улыбкой на лице проговорил:

– Переходим ко второй фазе.

Красные штаны вновь лишь чудом отделались мелкими травмами, несмертельными ранениями. В их задачу не входило убийство. Стреляли они, как и велел Добрыня – по-сомалийски – из-за дерева, камня, укрытия, просто высовывали аркебузу, делали залп, другой, затем отступали вглубь. Задачи убить нет, как и задачи умереть. Для этих целей в жертву и во благо племен Кетти были принесены другие, что только сильнее способствовало укреплению доверия и веры в Добрыню у местных племён. Олай, совет старейшин, старейшины отдельных племён и семей Пантер, Чав-Чав, или других, стремительно теряли своё положение. Легенды о Агтулх становились явью, сила божественного семени оказалась реальной, а с ней, в противовес красоте, любви, заботе и процветанию шагал другой, неизвестный бог. Мир диких племён до последних дней не видел столь властных самцов, не знал и не мог знать, на что способны умы тех, кто от сотворения этого мира считался самым редким и слабым полом.