– Командир Добрыня! – вновь окликнула его молодая медоед.

– А… точно, что ты там говорила? – Наконец-то отвлёкся от карт мужчина.

– Армия построена и к маршу готова! – отчиталась воительница.

– Хорошо, – дед глянул на часы. – В этот раз на две минуты и сорок секунд быстрее, чем в прошлый. Отличная работа!

– Служу Федерации племен! – во всё горло, с улыбкой рявкнула медоед. – Прикажете выступать?

– Выступаем к центральному поселению. – Ещё раз глянув на карту, говорит Добрыня, чем удивляет медоеда.

– Не к лагерю, находящемуся у пляжа? – обсуждать приказы тема медоедов, они, мягко говоря, слегка туповаты. Но вот силы в их руках и телах не занимать, потому подобные своевольности старик спускал им с рук. «Всё же, они ведь ещё совсем девочки…»

– Нет смысла. Если враг или его разведчики увидят всю нашу армию, то непременно испугаются и сбегут. Не забывай, у них есть большой корабль, а значит, они спокойно могут оставаться на нём днями и неделями. Целый месяц они изматывающе могут курсировать от одного пляжа к бухте, дальше и обратно. Нет смысла гонять за ними пехоту. Вместо этого займём положение в центре острова. Пусть солдаты повидают семьи, хорошо отдохнут, детишек своих побалуют, а после, когда станет понятно, где точно будет высадка, тогда туда и отправимся.

– Вы нечто, товарищ герой-силач Добрыня.

Старик недовольно глянул на медоеда.

– Ой, виновата, вы нечто, товарищ герой-силач, командир Добрыня!

«Мда… и всё же медоеды пригодны лишь для отправки самых простых приказов…» – рукой прикрыв разочарование на лице, старик кивнул, а после отдал приказ:

– Выступаем.

Схватив Рабнир за плечи, чувствуя, что она совсем не в моей весовой категории. Ноги скользят, меня тянет следом за ней, во весь голос требую:

– Рабнир, хватит! Вспомни, чему учил Добрыня: один за всех!..

– Вот я сейчас одна их всех и отмудохаю! – выпустив когти, напирает на Пантеру, Кетти, Гончью и другого медоеда, просто попавшую под раздачу Рабнир. Все эти четверо тяжело дышали, лица их украшали свежие синяки, ссадины и порезы – работа Рабнир. Пантере не понравилось, что я приуменьшил заслуги её подруг и, при этом, возвысил Рабнир; она сделала мне замечание, а моя медоед, приняв это на свой счёт, тут же полезла в бой. Так сказать, защищать «всё моё мужское». Самым страшным в этом являлся факт, что я никак не мог на них повлиять. Подставившись под удар, едва не отхватив по зубам, с трудом оттянул Рабнир, но взявшие передышку девочки, видя, как послушно медоедка отступает, решили ту подколоть. А дальше та вновь вспыхнула, словно факел. В общем, быть в поселении беде, если бы не пришедшая мне на ум идея:

– Десять сезонов без секса! – воскликнул я, и Рабнир вместе с Пантерой, Гончьей и другим медоедом застыли в форме статуй, поглядев на меня округляющимися от удивления глазами. Удивление спустя секунды сменилось ужасом; я увидел, как по неприкрытой спине Рабнир побежала гусиная кожа.

– Э… это за что и кому? – спросила та, кто вообще ни разу со мной не спала, соплеменница Рабнир.

– Тому, кто продолжит драку и оскорблять других, – рявкнул я.

– Да я вообще мимо проходила… – Лицо молодой медоедки стало жалостливым; под глазами той, чьё племя считалось лютыми и непобедимыми варварами, стали наворачиваться слёзы. – У… у меня… ещё вообще не было, а очередь в следующем сезоне. Агтулх Кацепт Каутль, сжальтесь… – Рухнула на колени молодая медоедка. От чего даже Рабнир поморщилась, прижав уши, убрав когти и выйдя из боевой трансформации, тихо произнесла: