Доктор приумолк и стал готовить себе жвачку из табачных листьев. Занятие это оказалось долгим, потому что с зубами у него было плоховато, передние служили в основном для демонстрации золотых коронок и больше, пожалуй, ни на что не годились. Наконец принялся торжественно двигать челюстями.

– А что второй? – напомнил я.

– Этот был из Мичигана. Стилвеллом звали. Хороший был парень, со всеми тут подружился, но однажды поспорил с заезжим торговцем, который хотел купить у него лошадь. Видно, они там крепко схватились, потому что в тот же день он получил пулю в спину. А самое забавное – торговца этого ни до, ни после в городе никто не видел!

Старик снова умолк, словно нарочно испытывая мое терпение, потому как, сами понимаете, мне становилось все интереснее.

– Послушайте, – не вытерпел я, – а второго вы предупреждали?

– С какой стати я буду предупреждать мичиганца? Говорят, у них там, в холодных штатах, у каждого своя голова на плечах!

– А я, по-вашему, из какого штата?

– Из Луизианы.

Я насторожился:

– Это вам хозяин сказал?

– Нет.

– Как же вы догадались?

– Видишь ли, у одних на это нюх с рождения, к другим он приходит с годами, а третьи ничего не ждут, сами им обзаводятся. Только у меня нюх с рождения, с годами лишь обострился, да и своим умом я до многого дошел.

– Значит, если кто из Луизианы, вам сразу видно?

– Вот именно, дорогой мистер Шерберн.

– Ах вы, старый плут! – заорал я.

– Ну ладно, признаюсь, слыхал о тебе. Но хоть тебя и помотало по всей стране, говорок-то у тебя все равно остался – ни с чем не спутаешь. Да если хочешь знать, я бы с закрытыми глазами определил, что ты из Луизианы, а если поднапрячься, так еще и скажу, с Юга или с Севера.

– Бывают же прохиндеи! – удивился я.

– Так, последние слова указывают мне на то, что родился ты где-то в окрестностях… э-э-э… Рэкама. Нет?

Я спрыгнул на пол:

– Ах вы, негодяй! Отвечайте, кто вы такой!

– Скажи-ка, а живы ли еще твои почтенные родители, Хват?

Это была моя самая первая кличка. И услышал я ее, признаюсь, с трепетом.

– Назовите же, наконец, свое настоящее имя, – взмолился я.

– Меня так долго звали Доктором, что я его уже позабыл.

– Так, значит, вы жили в Рэкаме? Кажется, припоминаю вашу физиономию!

– Нет, я тогда ходил с усами, а они были крашеные, ты навряд ли меня вспомнишь.

Я так и прыснул.

– Ладно, – решил больше не приставать. – Ужасно рад встретить земляка, тем более человека из родного города.

– А знаешь, о чем я тут вспоминал, пока ты спал?

– Ну?

– Как ты подрался с сынком Порсона в школьном дворе.

– А вы что, были там?

– Помнишь, тогда еще чинили крышу на вашей школе?

– А! Да, кажется.

– Нас там было четверо, мы все бросили работу, чтобы посмотреть. И было на что полюбоваться! Порсон сшиб тебя с ног, схватил палку…

– Точно! – откликнулся я и приложил руку к брови – самый большой мой шрам остался именно от палки Порсона.

– Ну так вот, когда мы увидели, как из тебя хлещет кровь, решили, что он пробил тебе голову. Вместе с дружком я стал спускаться, чтобы надрать Порсону уши. Но на полдороге услышали, как двое других кричат с крыши: «Он встал! Он встал!» Я посмотрел вниз и увидел, как ты поднялся и, весь в крови, кинулся давать сдачи.

– Он так меня разукрасил, что самому было страшно смотреть. Я, наверное, только поэтому и победил.

– Поэтому, не поэтому, тебе виднее, но ты его здорово обработал, когда прижал к стене. Это уж я видел своими глазами. Только учти, брат, если тебя в Эмити кто уронит, уже не сможешь подняться. Потому что здесь палкой никто драться не станет.