Конечно, я узнал это много позже, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы отнестись с большим уважением к огнестрельному оружию марсиан. Тогда же только испытанная интуиция предостерегла меня от попытки бежать при ярком дневном свете от этих двадцати смертоносных жерл.

После коротких переговоров марсиане повернули своих коней и отъехали ярдов на двести. У инкубатора остался только один – тот, чье копье едва не пронзило меня. Очевидно, это был вождь, остальные по его приказанию заняли наблюдательную позицию.

Предводитель отложил свое копье и остальное оружие и направился ко мне. Теперь мы были в равном положении. Приблизившись ко мне на пятьдесят футов, он снял с руки огромный металлический браслет и, держа его на ладони, обратился ко мне громко и отчетливо. Разумеется, язык был совершенно непонятен. Затем он остановился, как бы ожидая моего ответа, насторожив уши-щупальца и вперив в меня свои ужасные глаза.

Когда молчание стало тягостным, я осмелился заговорить, так как понял, что он предлагает мир. Ведь он снял с себя все оружие и удалил свой отряд, прежде чем приблизиться ко мне. Почему бы на Марсе этот жест не мог иметь того же значения, что и на Земле?

Приложив руку к сердцу, я низко поклонился марсианину и объяснил ему, что, несмотря на неясность языка, поступки его ясно говорят мне о мире и дружбе, которые в настоящий момент очень дороги моему сердцу. Несомненно, я мог бы с равным успехом молоть и совершеннейшую чушь, так как марсианин понял лишь значение поступка, которым я завершил свою речь. А я, протянув руку, приблизился к нему, взял браслет с его открытой ладони и надел себе на руку поверх локтя. Затем улыбнулся ему и принял выжидательную позу. Его огромный рот расплылся в ответной улыбке, он взял меня за руку, и мы зашагали к «Росинанту». В то же время по его сигналу остальные помчались к нам, но остановились не доезжая. По-видимому, они испугались, что я могу опять сделать прыжок, который унесет меня из поля зрения.

Вождь обменялся несколькими словами со своими людьми, знаками попросил меня занять место позади одного из них и сел на коня. Указанный воин протянул две или три руки, поднял меня с земли и усадил к себе за спину на лоснящийся круп животного. Я кое-как пристроился, держась за ремни и перевязи оружия марсианина.

Затем вся кавалькада развернулась и понеслась галопом в направлении горной цепи, видневшейся вдали.

Мы проехали около десяти миль, когда путь пошел вверх. Как я узнал позже, мы путешествовали по дну одного из давно уже высохших морей Марса и теперь приближались к берегу.

Вскоре мы достигли подножия горной цепи и, проехав через узкое ущелье, выбрались в открытую долину. Огромный город находился на низком плоскогорье. Мы мчались туда.

Разрушенное шоссе выходило прямо из города, но достигало лишь края плоскогорья, где внезапно обрывалось, переходя в лестницу из ряда широких ступеней.

Когда мы проезжали по городу, я увидел, что дома полуразрушены и необитаемы, по-видимому, уже много лет. В центре находилась большая площадь, которая, как и прилегающие к ней здания, была занята лагерем. Военным лагерем марсиан.

Меня поразило, что все были совершенно нагими, если не считать украшений. Женщины почти не отличались от мужчин, только клыки их были значительно длиннее, причем у некоторых достигали высоко посаженных ушей. Еще женщины были меньше ростом и имели более светлую окраску, а на пальцах рук и ног виднелись зачатки ногтей, совершенно отсутствующих у мужской половины. Рост взрослых женщин достигал десяти-двенадцати футов.