У входа в наш «дом» меня ожидал сюрприз. Подошедший воин вручил мне оружие и амуницию, сопровождая их несколькими нечленораздельными словами. На лице его одновременно читались уважение и угроза.

Позднее Сола с помощью нескольких женщин переделала все эти принадлежности под мои меньшие пропорции, и я стал ходить, облаченный в военные доспехи.

С этого дня Сола стала посвящать меня в тайны обращения с разным оружием, и я практиковался вместе с юным марсианином по несколько часов ежедневно. Мое знакомство с земным военным искусством превращало меня в необыкновенно способного ученика.

Нашим обучением руководили исключительно женщины, они же производили порох, патроны, огнестрельное оружие – одним словом, все, что обладало на Марсе какой-либо ценностью. Во время войны из них формировались резервы, и в случае необходимости они сражались даже с большей сообразительностью и жестокостью, чем мужчины.

Мужчины занимались более сложными вопросами военного искусства – стратегией и маневрированием большими войсковыми частями. Еще они разрабатывали законы – новый закон для каждой новой ситуации. Совершая правосудие, марсиане не связывают себя предыдущими решениями, принятыми в аналогичном случае. Обычаи передаются из века в век, но наказание за их нарушение определяется в зависимости от индивидуальных обстоятельств. Суд вершат лица, равные преступнику по социальному статусу. Я могу с уверенностью сказать, что такое правосудие редко делает промах. В одном отношении, по крайней мере, марсиане счастливый народ – у них нет адвокатов.

Я не встречал пленницу в течение нескольких дней, а затем видел ее только мельком, когда ее вели в большую приемную залу, где произошла моя первая встреча с Лоркасом Птомелем.

Я не мог не заметить резкости и грубости, какие проявляла к ней стража. Это было так не похоже на почти материнскую мягкость Солы или почтительное отношение ко мне некоторых зеленых марсиан.

Я уловил также, что пленница пару раз о чем-то говорила со своей стражей. Значит, и я смогу как-то достичь с ней взаимопонимания. Поэтому я довел Солу почти до слез своими навязчивыми просьбами ускорить мое обучение и через несколько дней настолько овладел языком марсиан, что был в состоянии довольно сносно поддержать разговор.

К этому времени в нашей спальне, кроме Солы, ее питомца, меня и Вулы, жили еще несколько женщин с парой недавно вылупившихся детей. Когда дети уходили спать, женщины обычно немного болтали перед сном. Теперь я мог понимать их язык и внимательно слушал, хотя сам никогда не издавал ни звука.

В ночь, последовавшую за посещением пленницей приемной залы, разговор в конце концов коснулся этой темы. Я в мгновение ока превратился в слух. Я боялся спрашивать Солу о прекрасной марсианке, так как помнил то странное выражение на ее лице. Я не знал, была ли это ревность, но все же находил более благоразумным проявлять пока полное безразличие.

Саркойя (одна из пожилых женщин, деливших с нами кров) присутствовала в качестве стражницы при аудиенции. Одна из женщин спросила ее:

– Когда же мы насладимся агонией этой краснокожей? Или Лоркас Птомель Джед намерен держать ее ради выкупа?

– Они решили отвезти ее с нами в Тарк и там предать ее смертным мукам во время великих игр перед Тал Хаджус, – ответила Саркойя.

– Каким образом это произойдет? – спросила Сола. – Она миниатюрна и очень красива. Я надеялась, что ее будут держать ради выкупа.

Саркойя и другие женщины недовольно заворчали при проявлении такой слабости со стороны Солы.