– Ах вот что? А как же «Спинола», которая вышла уже пятым изданием и переводится на скандинавский?

– Должно быть, работа мокрицы Горринджа.

Представляю себе, как от такого оскорбления полыхнули огнем глаза Флоренс. По крайней мере можно было так понять по тону, которым она проговорила:

– Мистер Чеддер, вы пьяны.

– Ничего подобного.

– Тогда, значит, вы сумасшедший. И будьте любезны, уберите с моих глаз вашу тыквообразную голову!

Мне кажется, хотя утверждать не берусь, что при этих ее словах Сыр заскрежетал зубами. Во всяком случае, раздался какой-то странный звук, словно заработала кофейная мельница. И голос, донесшийся до меня в моем укрытии, был хриплым и дрожащим.

– Моя голова не тыквообразная!

– Полное подобие тыквы!

– Никакого подобия. Могу сослаться на авторитет Берти Вустера, он утверждает, что она скорее напоминает купол собора Святого Павла. – Тут он вдруг смолк, и раздался шлепок. По-видимому, Сыр хлопнул себя по лбу. – Вустер! – рявкнул он, как дикий зверь. – Я пришел сюда говорить не о моей голове, а о Вустере, склизком черве, который пробирается у человека за спиной и крадет невест. Вустер, разоритель домашних очагов! Вустер, змей подколодный, погибель всех женщин! Вустер, современный Дон-Как-Там-Его! Вы все это время исподтишка крутили с ним роман. Думали, я не вижу, да? А я вижу насквозь ваши жалкие… жалкие… черт, забыл слово. Вертелось на языке – и нету.

– Хорошо бы вас тоже тут больше не было.

– Увертки, вот что! Я знал, что вспомню. Думали, я не вижу насквозь ваши жалкие увертки? Эти ваши выдумки, чтобы я отрастил усы? Думаете, я не понял, что вся эта затея с усами – просто хитрость, предлог, чтобы порвать со мной и переметнуться к подколодному змею Вустеру? «Как бы мне отделаться от этого Чеддера? – спрашивали вы себя. – Ага, придумала! – сказали вы себе. – Велю ему отпустить усы! Он скажет «Черта с два!» А тогда я скажу: «Ах так? Ну ладно! Тогда между нами все кончено!» И дело сделано». То-то вас, наверно, неприятно поразило, когда я возьми да исполни ваше требование. Нарушил все ваши планы, точно? На это вы ведь никак не рассчитывали.

Голосом, который заморозил бы эскимоса, Флоренс проговорила:

– Дверь у вас за спиной, мистер Чеддер. Чтобы она открылась, достаточно повернуть ручку.

Но Сыр не сдавался:

– Дверь тут ни при чем. Я говорю о вас и о гнусном Вустере. Как я понимаю, вы теперь обручитесь с ним, вернее, с тем, что от него останется после того, как я растопчу его физиономию. Я прав?

– Да.

– Вы намерены выйти за этого прыща в человеческом образе?

– Да.

– Хо!

Не знаю, как бы вы поступили на моем месте, услышав такой разговор и впервые осознав, как близка опасность. Наверно, вы бы так же, как и я, сильно вздрогнули. Мне бы, конечно, следовало раньше разглядеть надвигающуюся угрозу, но я почему-то – возможно, я был слишком испуган появлением Сыра – ее проглядел. И теперь неожиданное объявление о моей помолвке с девицей, к которой я относился крайне отрицательно, потрясло меня до глубины души, и я, как я уже сказал, сильно вздрогнул.

Но самое неподходящее место для того, чтобы сильно вздрагивать, если хочешь остаться незамеченным и безымянным, – это, конечно, гардероб в дамской спальне. Что именно на меня посыпалось вследствие моего резкого движения, сказать не могу, но вероятнее всего – шляпные картонки. Так ли, нет ли, но шум в ночной тишине был такой, как будто в подвале засыпают уголь. Раздалось восклицание, затем могучая рука, рванув, открыла дверцу гардероба, и багровая физиономия воззрилась на меня, в то время как я вытряхивал из своей шевелюры шляпные картонки – если это действительно были шляпные картонки.