Но Арсений не спешил уходить из квартиры. Он стоял, смотрел, размышлял.

А потом спросил:

– Что это за дверь?

И, не дожидаясь ответа, подошел и распахнул ее. За дверью оказалась гардеробная, которая была битком набита женской одеждой. Отдельно имелись полки для обуви, подобранной по цветам. Только босоножек Фима насчитала около десятка. Но в одном нельзя было упрекнуть хозяйку: вся обувь была в безупречном состоянии, и к тому же ни одна пара не дублировалась. Не было тут двух пар синих туфель или двух пар черных ботинок. Для каждого комплекта одежды полагались своя обувь и сумка.

– Сколько же тут сумок! – ахнула Фима. – Это же невероятно!

Один из шкафов был забит сумками из кожи, замши, велюра, бархата и атласа. Дорогие бренды, модельные сумочки и что-то невероятно трогательное и винтажное, украшенное кружевом, бисером и вышивкой шелком.

– Мне тут нравится, – прошептала Фима. – Я тут останусь. Можно?

Арсений на ее шутку не отреагировал, он размышлял.

– Если у каждой основной спальни есть такая гардеробная, то мы их еще не осмотрели.

В гардеробной, которая примыкала к спальне хозяина, ничего не было. В полном смысле этого слова. Все полки были совершенно пусты.

– Похоже, что хозяин забрал с собой на отдых все свои вещи.

– Это невозможно. Даже если он, в отличие от своей супруги, практикует аскетизм и отказ от всяческих излишеств, то все равно в нашем климате у него должна быть зимняя куртка, пуховик и пальто. И это не роскошь, а суровая необходимость. Но зачем тащить с собой весь этот зимний гардероб в жаркие страны? Достаточно взять с собой одну теплую вещь, в которой доберешься до аэропорта и в которой вернешься назад. То же самое касается и обуви. Глупо переть на себе тяжелые зимние ботинки, которыми в жарком климате не придется воспользоваться ни разу. Так что либо он аскет, либо…

Фима оглядела спальню хозяина. Вот уж ничто не указывает тут на человека, способного отказаться от земных наслаждений. В углу стоит очень красивый кальян, явно привезенный откуда-то из арабских стран и купленный отнюдь не в первой попавшейся сувенирной лавке. Стекло колбы в красивых узорах напоминает муранское, может быть даже там на заказ и изготовлено. Все металлические части кальяна явно сделаны из серебра, которое украшено красивым узором из насечек. А гладкие полированные камни, которыми украшен кальян, очень похожи на бирюзу. Натуральная бирюза такого размера должна стоить немало.

Помимо этого за стеклом буфета виден хрустальный графин, в котором поблескивает маслянисто-золотая жидкость. То ли коньяк, то ли виски. Плотно притертая пробка не позволяет аромату напитка выскользнуть наружу. На стене пейзажи, на которых видна все та же подпись.

– А вот тут недавно была картина, но теперь ее нет.

Прямоугольный кусок чуть более темных по тону обоев и две бронзовые шляпки, торчащие из стены строго по центру этого прямоугольника, говорили о том, что еще недавно тут висела какая-то картина.

– И мне кажется, что картины были парными. Справа висит портрет мужчины, он точно такого же размера, как исчезнувшее полотно.

С уцелевшей картины на них смотрел мужчина средних лет с уже чуть тронутыми сединой висками. Прямой нос, внимательный взгляд серых глаз, густые черные брови и волосы, мужчина был привлекателен внешне. И к тому же обладал хорошей фигурой, о чем можно было судить по ширине его плеч и развитой мускулатуре рук и груди, проглядывающей сквозь тонкую ткань сорочки.

– Это единственное полотно, которое тут без подписи Беляковой.

Действительно, на портрете мужчины стояла другая подпись. Какой-то Круг, чего-то там и завитушки. Совсем не похоже на подпись В. Беляковой.