– Какие еще бутылочки? – захохотала Мариша.

– Ну, из-под минеральной воды. Их сдавать нужно. Протирает и что-то бубнит себе под нос. Три бутылки может целый час протирать. А как он ковер пылесосит! Это нужно видеть. Сто раз по одному месту проводит. После его уборки ковер, хотя он к полу гвоздями прибит, весь волнами делается. Так усердно он его пылесосит.

– И к вам еще уборщица ходит, – снова захихикала Мариша. – Что ей у вас делать?

– Кстати, сегодня должна была прийти, – вспомнила Аня. – Странно, нет ее. Нужно позвонить, может, что случилось у нее. Позвоню, пока Герберт не вернулся. Ну, пока!

Мариша, радуясь, что настроение у подруги улучшилось, повесила трубку. В следующий раз Аня позвонила ей через полтора часа.

– Слушай, ничего не понимаю, – взволнованно сказала она. – Уборщицы моей нет дома, а ее муж говорит, что она ушла ко мне еще три часа назад. С ней точно что-то случилось.

– А она старенькая?

– Кто?

– Уборщица твоя.

– Нет, наша ровесница или чуть старше, – ответила Аня. – Ей лет тридцать. Мы с ней даже немного похожи. Она из Словакии. Только немного потолще меня будет. Не удивительно, родила двоих детей. Говорит, что после второго ребенка очень располнела. Лада ее зовут. Слушай, ну что же с ней могло случиться?

– Не зна-аю, – протянула Мариша.

– И Герберта нет, – вспомнила Аня.

– Так ты же ему велела навсегда убираться, – напомнила Мариша.

– Ну это же я так. Куда он из своего собственного дома пойдет? – удивилась Аня. – Наверняка к своей бабе поехал. К этой Кристине. Уверена, что у них до сих пор что-то есть.

– А ты ее видела?

– Вот еще! – фыркнула Аня. – Нужно мне со всякой швалью общаться.

– Но ты же говорила, что фотографии этой бабы по всему дому у Герберта валяются. А ты на них натыкаешься и расстраиваешься. Ты же мне сама не один раз звонила и рыдала по этому поводу. Забыла?

– А, ну на фотографиях я ее, конечно, видела, – спохватилась Аня. – А в реальной жизни нет.

– Ну, и какая она на фотографиях?

– Страшная, словно смерть, – уверила Аня. – Тощая, курит без остановки и пьет. Жуткая особа. Волосы в разные стороны торчат. И выглядит лет на пятьдесят. Вся в морщинах. Я тебе не вру.

– То есть она старше Герберта?

– Да, ненамного, – согласилась Аня.

– И ты думаешь, что твой муж сбегает от тебя, молодой и красивой, к этой старой мегере?

– Откуда я знаю? – снова расстроилась Аня. – Я это подозреваю. Она же его любит. Деньги ему в долг дает и обратно не требует. И куда же еще он мог напомадиться, надушиться и нарядиться? Не в кабак же вино с алкоголиками пить.

– Да, странно, – согласилась Мариша. – Но ты не переживай. У меня Мишка, когда мы, бывало, поссоримся, тоже нарядится и выскочит из дома с криком, что уходит, мол, навсегда. А потом походит-походит вокруг дома с полчасика, проветрится и домой возвращается. Так что твой тоже вернется.

Аня вздохнула. В душе она была согласна с подругой, но все равно стало тревожно.

– А где твой Миша? – спросила она. – Вы с ним так и не помирились?

– Мы и не ссорились, – ответила Мариша. – Просто он снова вернулся к своим преступным делишкам. И я велела уматывать из моего дома. Очень мне нужно в собственном доме живую мину иметь. Натвори он чего, ко мне его братки явятся и начнут требовать что-нибудь. А не братки, так менты приплывут. Нет уж, хватит с меня нервотрепки. Пусть сам живет как хочет. Он тут пару недель назад звонил.

– Да? – обрадовалась Аня. – Миша славный парень. Не забывает. Чего хотел-то?

– Я не поняла, – ответила Мариша. – Он очень спешил, и связь была с помехами. Но то ли я должна куда-то ехать, то ли ко мне кто-то должен был приехать, я не поняла. А может, кто-то другой к кому-то должен был приехать, а я должна была проследить. Но мы с Мишкой не договорили, когда связь вообще прервалась. Так я ничего и не поняла. И на всякий случай из дома слиняла аж на целых десять дней, пока там они друг к другу ездят. Мне плевать, пусть ездят. Но только без меня. Недавно только вернулась. У мамы отсиживалась.