Услышав, как в дом входят чужие, мужчины вскочили с кресел…

– Джеймс Магвайр и Патрик Уэйк Руни, – произнес Карн, подходя к ним и показывая бумаги, которые держал в руке. – Вот ордер. Я арестую вас обоих как участников заговора фениев против ее королевского величества. Советую вам подчиниться. Дом окружен, у всех дверей стоят констебли, шанса сбежать нет ни малейшего.

Ирландцы, казалось, были так поражены, что молча позволили надеть на себя наручники. Как только эта процедура завершилась, Карн повернулся к инспектору и сказал:

– Что касается человека, который лежит наверху больной – Септимуса О’Грэди, – то лучше поставьте у его двери констебля.

– Так точно, сэр.

Повернувшись к Магвайру и Руни, Карн продолжал:

– Властью ее величества я уполномочен предложить вам выбор между арестом и водворением на Боу-стрит и немедленным возвращением в Америку. Что вы предпочтете? Вряд ли я должен объяснять, что у полиции достаточно доказательств, чтобы отправить на виселицу вас обоих, если придется. Решайте поживей, я не намерен тратить время даром.

Магвайр и Руни уставились на него в сильнейшем изумлении.

– Вы не станете нас преследовать?

– Мне велено позаботиться о том, чтобы вы немедленно покинули страну – в случае если вы изберете второй вариант. Иными словами, я лично отвезу вас сегодня в Квинстаун и посажу на почтовый пароход.

– Насколько я могу судить, выбора у нас нет, – произнес Магвайр. – Ну что ж, примите наши поздравления – значит, вы умнее, чем я думал. Как вы узнали, что мы в Англии?

– О вашем отъезде из Америки сообщили телеграммой больше недели назад. За вами следили с той минуты, как вы ступили на английский берег. На борту отходящего парохода оставлены два места, и они предназначены для вас. Но сначала, впрочем, придется подписать клятвенное заверение, что вы никогда больше не ступите на английскую землю.

– А если мы не согласимся?

– В таком случае мы поедем на Боу-стрит, и утром вы предстанете перед судом. Сами знаете, что это означает. Лучше решайте быстрее – я не могу терять время.

Несколько секунд они молчали. Наконец Магвайр мрачно произнес:

– Ей-богу, сэр, поскольку иного выхода нет, я согласен.

– И я, – сказал Руни. – Давайте бумагу.

Карн протянул им устрашающего вида документ, и они поочередно, с показным вниманием, прочли его. Как только оба выразили согласие поставить свои подписи, мнимый детектив положил бумагу на стол в дальнем конце комнаты и велел снять с арестованных наручники, чтобы они могли подойти по одному и подписаться. Будь Магвайр и Руни менее ошарашены, они бы заметили, что текст накрыт двумя слоями промокательной бумаги, так что на виду оставался лишь маленький кусочек листа, серовато-синего оттенка.

Оставив арестованных под присмотром полицейских, Карн вышел из комнаты и поднялся наверх, чтобы осмотреть багаж гостей. Видимо, там он обнаружил то, что надеялся найти, поскольку в комнату вернулся с сияющим лицом. Через полчаса они покинули Белламер-стрит, сидя в разных кэбах. Руни ехал в компании Бельтона и одного из его подчиненных, теперь уже в штатском, в то время как Карн и третий полицейский сопровождали Магвайра. В Юстоне их ждали экипажи; та же процедура была проделана в Ирландии. Путешествие в Квинстаун прошло без приключений; ни на минуту Магвайр и Руни не заподозрили, какую шутку с ними сыграли. Карн и Бельтон с плохо скрываемым злорадством распростились со своими подопечными на палубе парохода, отходящего в Америку.

– До свидания, – сказал Магвайр, когда их тюремщики собирались сойти на берег. – И желаю удачи. Я говорю это, потому как вы хорошо с нами обращались, хоть и подложили изрядную свинью, вот так выдворив из Англии. Разрешите один вопрос. Что будет с О’Грэди?