– С чем пожаловали? С войной или с миром?

– Мы здесь для того, чтобы разоблачить страшный обман! – прорычал в ответ крупный мужчина с красным платком, повязанным вокруг шеи. – Макгорти, выходи! Верхом на Александре, вперед протиснулась знакомая мне личность, на этот раз уже одетая ковбоем. Приняв позу обличителя, человек на муле завопил:

– Вот он! Вот тот головорез, что ограбил меня! Признавайся, куда ты дел штаны и рубаху?

– Что там случилось? – снова заволновалась притихшая было толпа.

– Вас подло надули! – крикнул человек с красным платком. – Вот настоящий Брузер Макгорти.

– А кто же этот? – выкрикнул какой-то парень, тыча в меня пальцем.

– Мен зовут Брекенридж Элкинс, и я сверну шею любому, кто до меня дотронется! – зарычал я, теряя остатки разума, сжал кулаки и приготовился дорого продать свою жизнь. Но предательские штаны снова поползли вниз, и мне поневоле пришлось утихомирить свой пыл.

– Ага! – гиеной взвыл Красный Платок. – Сам признался! Я пока не докопался до сути этого дела, но одно знаю точно: эти псы из Томагавка решили кое на ком нагреть руки. Думаю, теперь олухи из Гунстока воочию убедились, что за мерзкие душонки у их приятелей. Этот человек – Макгорти – несколько часов назад прибыл в Белую Клячу верхом на муле, почти голый, и рассказал, как его остановили среди бела дня на дороге, ограбили, да еще и направили по ложному пути. Но мы не из тех, кто позволяет творить зло безнаказанно! Мы нарочно захватили с собой Макгорти, чтобы показать, как вас надувают в Томагавке! Этот негодяй вовсе не боксер, а грабитель с большой: дороги!

– Подлые койоты из Томагавка нас облапошили! – завопил кто-то из жителей Гунстока.

– Врешь, собака! – зарычал Ричардс, направляя на него кольт. В следующий миг толпа взорвалась яростными воплями: затрещали выстрелы, блеснули лезвия ножей. Храбрецы из Гунстока, не решаясь перейти к наступательным действиям, осыпали бранью недавних соратников из Томагавка, а всадники из Белой Клячи, вопя от восторга, подзадоривали и тех и других. От страха за собственную жизнь Макгорти упал на шею Александра и крепко обхватил ее обеими руками. Умница Александр не стал мешкать и в облаке пыли и порохового дыма покинул поле боя. Я схватил пояс с кобурой, который Маквей перед поединком повесил на столб в моем углу и, согнувшись в три погибели, ужом стал потихоньку выбираться из всеобщей заварухи. Вокруг пчелиным роем жужжали пули, к тому же мне все время приходилось поддерживать проклятые штаны. Наконец я выбрался из свалки и решил было схорониться в кустах, но вовремя вспомнил о письме. Прямо за моей спиной раздавался густой треск выстрелов вперемежку с воплями сотен людей. Я вскочил и, уже не прячась, помчался к ближайшему дому. Как только я добежал до задней стены дома – крайнего на этой улице, – моя голова ткнулась во что-то мягкое. Это был Макгорти, который пытался скакать на Александре. В руках он держал только один повод, и сейчас Александр, как видно, обскакав вокруг поселка, приближался к началу своего путешествия. Я бежал так быстро, что не сумел вовремя остановиться, и мы, столкнувшись, втроем повалились на землю. Я тут же вскочил, думая, что зашиб Александра или сломал ему ногу, но мой верный друг поднялся, отфыркиваясь, как ни в чем не бывало. Вслед за ним, покачиваясь из стороны в сторону и издавая носом непривычные моему слуху звуки, поднялся на ноги Макгорти. Я ткнул ему в живот кольт и говорю:

– Скидывай штаны!

– О Боже! – застонал он. – Опять? Здесь что, такой обычай?