Отныне Листер носила лишь байронический черный в знак вечного траура по отвергнутой любви. И стала более мужественной в своих нарядах – полюбила жилеты, рединготы, сюртуки, цилиндры и каскетки, высокие сапоги, трости, стеки и большие карманные часы на цепочке. Ее часто принимали за господина. Крепкие простофили на темных улицах окрикивали «Джеком». Было в английском языке такое выражение – Jack the Lad («Парень Джек»), означавшее бабу-мужлана. Но Листер, истинный английский эсквайр, была «Джентльменом Джеком». Так ее иногда называли соседи – в шутку. Любовницы именовали ее Фредди. Это имя нравилось ей больше всех прочих.

После свадьбы Марианы она не находила себе места, позорно по-женски рыдала, подумывала о самоубийстве. И подруга сжалилась – озвучила долгожданные цифры. Ей – двадцать восемь лет, но ее супругу – без малого сорок пять. Следовательно, жить ему осталось десять, ну от силы пятнадцать лет. Когда он отдаст наконец Богу душу, если она вообще у него имеется, Мариана сделается безутешной вдовой и законной наследницей состояния. И вот тогда они с Фредди заживут вместе в радости, любви и достатке. Нужно потерпеть, немного подождать. Звучало многообещающе. Предательские бабские слезы на глазах Анны высохли.

Портрет Анны Листер. 1822 г. Коллекция Музея Колдердейла, архив Западного Йоркшира

Но у Чарльза Лоутона было отменное здоровье, умирать не входило в его планы. Листер пришлось делить с ним Мариану и позже лечиться от сифилиса, который образцовый супруг передал своей жене. Несмотря на уговоры и мольбы, расчетливая Мариана не желала покидать опостылевшего мужа, деньги которого значили куда больше нежных ласк и умелых «поцелуев». Анна мучилась и спасалась дневником – исписывала страницы, и ей становилось легче. Листер тогда поняла про себя две вещи: она никогда не выйдет замуж и ей всегда будут нравится женщины: «Я люблю только женщин, исключительно женщин и любима ими в ответ. Моя душа противится любой другой любви».

Она пыталась забыться в кратких романах. Их было множество, этих легких, пьянящих, словно шампанское, любовей: Элизабет Браун (ее очаровательная Каллиста), Мария Барлоу, Сибелла Маклин, Мэри Валланс, Нантц Белькомб, Харриет Милн, Френсис Пикфорд… Со всеми и ни с кем. Любима, но всегда одна. Наконец ей это надоело. Она прогнала амуров-лжецов. И задумалась о семье.

Шибден-холл, семейное поместье Анны Листер. Снимок 1910-х гг.

Листер мечтала о настоящей крепкой идеальной семье, о верной безропотной спутнице с хорошим происхождением и крупным капиталом. Оставив надежду соединиться с Лоутон, она составила список подходящих кандидатур и вечерами не спеша просматривала его, обдумывала, взвешивала: Маккензи, леди Элизабет Теккерей, мисс Холл, мисс Фриман, Луиза Белькомб, мисс Прайс, мисс Сальмон, мисс Уокер…

Сложно сказать, что удивляет больше – длина списка или самоуверенность его составителя. Листер смело, без раздумий внесла всех мало-мальски хорошеньких и богатых барышень округи, не интересуясь ни их мнением о «противоестественных» чувствах, ни их реакцией на неоднозначное предложение руки и сердца. Сноб Анна Листер могла не думать о таком мещанском вздоре.

Она принимала в расчет все за (имя, титул, связи, деньги, красота, хорошие ножки) и против, вымарывая или отмечая имя галочкой. В результате осталась лишь Энн Уокер, на двенадцать лет младше, не замужем, хороша собой, хозяйственная, послушная, скромная, из уважаемого йоркского семейства, но главное – богатая: собственный особняк в Лайтклиффе, жирные плодородные земли, внушительные счета в банках. Как раз для Листер.