Почерк действительно был превосходным. Еще бы, после 33 написанных мною заявлений, я могу теперь даже в космосе под диктовку писать.

Текст стандартный. Шапка заявления на имя генпродюсера, все должности прописаны, число стоит, подпись поставлена. Что блин надо этому Царскому гусю?

– Ну и? Неужели не замечаешь?

Слышу его голос совсем рядом. Резко поднимаю голову, встречаясь с серыми глазами, которые на данный момент таят в себе нечто порочное и опасное. Подавляю в себе желание отступить и лишь сильнее напрягаю ноги, видимо, надеюсь, как дерево пустить корни вниз, чтобы удержаться от своих трусливых мыслей.

Сердце начинает биться быстрее, и я боюсь, что голос может меня подвести. Поэтому мне остается только еще сильнее нахмурить брови и отрицательно мотнуть головой.

– А еще продюсер такого крупного канала. Ай, ай, ай. Ну ничего, я тебе подскажу. Вот, – его палец с идеальным маникюром (а как иначе, когда ты генпродюсер крупной ТВ компании и на твои руки, как и на весь твой внешний вид все обращают внимание) указывает на дату.

Ну и? Две недели, как и полагается соблюдены. Что не так? – в голове вопрос бьет по и так натянутым нервам, но я не могу признаться, что не понимаю в чем ошибка, и пытаюсь углядеть в написанной мною дате недочет, но тщетно. Я действительно не понимаю, что не так.

Еще и близость мужского тела, от которого исходит жар, будто от камина, сводит меня с ума, и мне приходиться держаться из последних сил, чтобы не поддаться к нему на встречу, сократив и без того малое расстояние, что есть между нами.

Мужской аромат медленно заполоняет легкие, немного кружа голову, но я продолжаю стойко держаться и не задумываться о своих эмоциях рядом с Царевым.

Нет, я не обычная слабая женщина, которая течет от породистого кота. Я самодостаточна, умная и с чувством собственного достоинства. Я не поддамся на его уловки. Не в этот раз!

– По-моему, все законодательные нормы соблюдены, и дата указана верно. Если не верите, можем пройти в отдел кадров и посчитать вместе со специалистами, – я специально продолжаю держать дистанцию, обращаясь к мужчине на «Вы», но ему, видимо, на это все равно. Как и то, что его рука только что легла на мою поясницу и начала медленно поглаживать.

Ну уж это ни в какие ворота не лезет! Вдохнув полной грудью, стоя вполоборота, резко оборачиваюсь к нему лицом и стряхиваю наглую конечность.

Царев на это лишь насмешливо фыркает:

– Проблема не в расчетах, – тянет причину, потешаясь над моей нетерпеливостью, – все намного проще. Вы не расписали дату прописью. А я – перфекционист Виктория, я не могу подписать ваше заявление без этой детали.

Чувствую, как перед глазами появляется алая пелена, а в ушах дробью колотит сердце. Перфекционист, значит. Урод ты моральный, – хочется выкрикнуть, но вместо этого я демонстративно сминаю листок с моим аккуратным, отточенным за эти дни до идеального, почерком и яростно бросаю в ухмыляющуюся мужскую физиономию.

Царев успевает моргнуть прежде, чем бумажный комок ударяется об его лицо, и когда он вновь открывает глаза, в них пропадает всякое веселье.

Сергей хватает мое предплечье и дергает на себя. Я успеваю ойкнуть от неожиданности этого маневра, а затем впечатываюсь в стальную грудь. Резко опрокидываю голову назад, чтобы понять, что меня ждет дальше.

Не мигая, смотрю на приближающее лицо с мужественным квадратным подбородком и чуть крупноватым носом, а в голове проносится здравая за этот день мысль: а не перешла ли я грань дозволенного своей выходкой? Какова вероятность того, что меня сейчас, как котенка, не поднимут за шиворот и не выгонят пинком с волчьим билетом за оскорбление вышестоящего руководства? Ведь хотела же разойтись мирно, но куда уж с моим характером.