– Виктория, – мне нравится произносить ее имя вслух, – как продвигается проект Мелехина? Ты переделала заставку или думаешь отложить еще на месяц?

– Думаете «ТГВ ТВ» канал заинтересован в продолжении этого безумного проекта? – невинно произнесла девушка, продолжая не замечать нашей близости и смотреть строго перед собой.

– А при чем тут они? – удивился я упоминанию нашего конкурента.

– Как же? Через месяц я буду сотрудником другой компании и очень надеюсь, что ваш новый продюсер договорится с Мелехиным. Это ведь теперь будет ее обязанностью. Или же вы пощадите свою протеже и не кинете на съедение к Бармалею?

Виктория всегда славилась своим умением давать прозвища. Даже боюсь представить, какими эпитетами она награждает меня, когда я ее злю.

– Это твой проект. Не хорошо останавливаться на пол пути.

– Нет, нет, Сергей Эдуардович. Вы путаете. На бумагах числится ваша фамилия, значит, по логике, завершать будете вы.

– Это легко исправить, – быстро отозвался я.

– Не стоит.

– Нет, я настаиваю, – включился в импровизированную игру сиропной вежливости, отчего у Виктории нервно дернулся глаз.

Мы с минуту буравили друг друга взглядом, прежде, чем девушка небрежно ответила:

– Ну раз так, то я сегодня же внесу коррективы в рекламную заставку.

Я замер, так как надеялся на совсем иной исход. Виктория не просто раскусила мой блеф, так еще и решила, что переиграет самого Царя. Я удивлен, нет, я восхищен. Еще никто не решался так в наглую мне отвечать. Рука сама собой опустилась ниже, и пробравшись сквозь сквозную спинку стула, легла на поясницу моей подчиненной.

Я внимательно следил за реакцией девушки, которая не заставила меня долго ждать. Спина Виктории резко напряглась, а дыхание сбилось.

– Царев, ты в курсе, что харассмент на работе наказуем законом? – с наигранным безразличием произносит она.

– Хочешь сказать, что тебе не нравятся мои прикосновения? – склоняюсь к уху, медленно вдыхая аромат ее кожи.

– Если ты сейчас же не отойдешь от меня не менее чем на метр, я закричу, и тогда твоей идеальной репутацией придет конец.

– А за свою ты не боишься? – хмыкаю, так как знаю, что это ситуация палка о двух концах.

– Я вскоре уйду на другую работу, а вот ты останешься здесь.

– Заботишься обо мне? – не отступая, прочерчиваю носом изгиб ее уха.

– Скорее о твоей маме. Хорошая женщина. И как у нее получился такой высокоморальный…сын остается загадкой.

– Стерва, – без злобы произношу я, выпрямляясь и отходя от вероломной красавицы на пристойное расстояние.

– Жизнь заставляет себя защищать, – с горькой улыбкой пожимает плечами, а затем резко встав из-за стола, бросает вопросительный взгляд:

– Могу идти?

– Не можешь, – спокойно, глядя в глаза строптивице, говорю я, – садись, мы не договорили.

Вика раздраженно раздувает ноздри. Видно, что ей не нравится мой приказной тон, но садится.

– Что там с проектом Мелехина? Почему до сих пор не утверждена рекламная вставка? – сев за свой стол, включаюсь в работу.

– Константин Григорьевич не готов платить, если дословно, «за такое непотребство».

– Виктория, ай, ай, ай, неужели свои фантазии решила экранизировать? – с шуткой бросаю взгляд в сторону сидящей словно сама английская королева Колокольцевой и усмехаюсь, видя, как в глазах девушки появляются искорки огня.

– Мы сделали в точности, как был согласован проект. Вами, – последнее она добавила с нажимом.

– Значит «нами». А говорила, у нас с тобой разные взгляды на работу, – усмехаюсь, но видя, как перекосило лицо сотрудницы, решаю, что на сегодня с нее достаточно, – шучу. Пришли мне вариант, который отклонил Мелехин, буду смотреть, – девушка выдохнула.