Дженни вздохнула и откинула волосы назад. Она ответила совсем тихо, я еле расслышала ее слова:

– Этим он и опасен.

Нырок съел все крошки и явно хотел добавки. Он был красивым и важным, с черной головой и спинкой, на которой мелькали оттенки зеленого и пурпурного. Его коричневые крылья напоминали жилет, охватывающий белоснежное брюшко. Пестрые рыжеватые перья у него на груди чуть топорщились, как галстук над белой рубашкой. Он остановился в нескольких шагах от скамейки и выжидающе на нас посмотрел. Я бросила ему еще одну пригоршню крошек.

– Там была женщина, – сказала я. – Когда мы с Джекаби ушли, там плакала женщина. У жертвы на столе стояла ее фотография. Все это было не так уж печально – хотя и весьма трагично, – пока я не увидела эту рыдающую женщину. О таком не пишут в приключенческих книгах. И Джекаби говорит, что это еще не конец. Мы сегодня говорили с человеком, которому, по мнению Джекаби, не суждено дожить до утра.

Дженни грустно кивнула, и мы немного посмотрели, как селезень клюет крошки.

– Вы знаете, что до вас были и другие ассистенты?

– Он мне об этом сказал, – кивнула я. – Несколько человек уволились сами, но, кажется, кто-то остался.

Я вспомнила загадочную дневниковую запись, которую прочла внизу, и меня посетила мрачная мысль.

– Так это вы? Но вы ведь не в ходе расследования… ну, вы понимаете…

– Умерла? – изогнув бровь, закончила за меня Дженни. – Нет, это случилось задолго до моего знакомства с мистером Джекаби. И не думайте, я никогда на него не работала. Этот дом принадлежал моей семье. До него сюда въезжало несколько жильцов, но привидений все боятся, а слухи расходятся быстро. Дом перешел в собственность города, после чего мэр Спейд нанял Джекаби в надежде, что тот прогонит из него всех духов. Так мы и познакомились, – улыбнулась она.

– Получается, вас он не прогнал?

– Нет, меня он не прогнал, – тихо усмехнулась она. – Он поговорил со мной как с человеком. Он заварил чай, даже спросил сначала, можно ли воспользоваться кухней. Мы сидели за столом и разговаривали. Это был мой первый разговор лет за десять. Он налил мне чашку чая, и она просто остывала, пока мы болтали о пустяках. Джекаби был очень откровенен. Он не сомневался, что Спейд хотел продать этот дом, ведь у него было на это полное право. «Если все мертвые решат оставить за собой свои дома, живым станет негде жить», – сказал он, и это вполне справедливо. Но он сказал Спейду, что я имею право остаться в доме. «Опасных духов там нет, изгонять некого» – так он, кажется, заключил. Так все и закончилось. Через неделю Спейд отдал ему этот дом.

– Довольно щедрый подарок, – заметила я.

Заслушавшись, я забыла бросать в траву новые крошки. Нырок подошел ближе и теперь укоризненно смотрел на меня.

Дженни закатила глаза, убрав с лица малейший намек на восхищение.

– Это было еще до того, как он превратил кухню в свою жуткую лабораторию. Кухня была очень красивая, с плиточным полом и кружевными занавесками. А сегодня вы ее видели. Чуть не упали в обморок при виде жутких костей, которые он подвесил к потолку, и я вас не виню!

Вспомнив об этом, я потерла затылок.

– Так вы это видели?

Она радостно сверкнула глазами, но, к счастью, не стала заострять на этом внимание.

– Хоть этот этаж стал лучше. Открытый, прекрасный, он настоящая противоположность тому беспорядку, который царит в лаборатории. Но таков уж Джекаби. Наука и волшебство, красота и бедлам – все противоположности у него ведут себя не по правилам. Несмотря на все его недостатки, он замечательный человек, – она смотрела на бегущую по пруду мелкую рябь, и в ее чертах я видела намек на тоску. – Из дома я не выхожу, и это место стало для меня прекрасным спасением. Само собой, большая часть хлама, которую он тут хранил, теперь переехала в другие комнаты. Я больше не пытаюсь навести порядок… А гостевая комната?! – она вдруг ахнула и замолчала.