Девочка с серьезным видом кивнула. Мистер Ричер уселся напротив нее, и они принялись откровенно разглядывать друг друга. Ричер не знал, что увидела она, а он смотрел на живой оригинал фотографии из бумажника Кармен. Густые, пшеничного цвета волосы, завязанные в хвостик; совсем не подходящие к волосам широко раскрытые темные глаза, глядящие сейчас на него, а не в объектив фотоаппарата; маленький носик, неулыбчивый рот. И великолепная кожа, похожая на влажный розовый бархат.

– А вы где ходили в школу? – спросила она. – Тоже здесь?

– Нет, я ходил в разные школы, – ответил Ричер. – Я много переезжал с места на место.

– Значит, вы не ходили все время в одну и ту же школу?

Ричер покачал головой:

– Я учился в одной и той же школе по несколько месяцев.

Элли сосредоточенно задумалась. Не стала спрашивать почему. Просто изучала его слова с точки зрения недостатков и достоинств.

– Как же вы запоминали, где что находится? Например, туалет. Вы и учительницу могли забыть и назвать ее другим именем.

– Когда ты молодой, ты все прекрасно запоминаешь. А когда становишься взрослым, начинаешь многое забывать.

– Я тоже забываю, – сказала она. – Вот, например, как выглядит мой папа. Он в тюрьме. Но по-моему, он скоро вернется домой.

– Да, вернется.

– А где вы ходили в школу, когда вам было шесть с половиной лет, как мне?

Школа была центром ее вселенной. Ричер стал вспоминать. Когда ему было шесть с половиной, война во Вьетнаме еще не достигла своего пика, но уже шла вовсю, и его отец наверняка в то время находился где-то там. Значит, тот год разделился между Гуамом и Манилой. По большей части Ричер жил в Маниле, судя по его воспоминаниям о домах и растительности, местах, где он играл и прятался.

– На Филиппинах, – ответил он.

– Это тоже в Техасе? – спросила Элли.

– Нет, это острова, которые находятся между Тихим океаном и Южно-Китайским морем. Прямо в океане. Далеко отсюда.

– Океан, – проговорила она с сомнением. – А он в Америке?

– В твоей школе на стене висит карта?

– Висит. Карта всего мира.

– Так вот, океаны – это все, что закрашено голубым.

– Там много голубого.

– Точно, – подтвердил Ричер.

– Моя мама ходила в школу в Калифорнии.

– Калифорния тоже есть на карте. Найди Техас и посмотри налево.

Он заметил, что она смотрит на свои руки, пытаясь вспомнить, которая из них правая, а которая левая. Затем она подняла голову и взглянула ему через плечо. Ричер обернулся и обнаружил, что Кармен возвращается, но ей пришлось задержаться из-за компании торговых агентов, которые как раз в этот момент начали подниматься, выбираясь из своей кабинки. Она подождала, когда они дойдут до двери и освободят проход, затем быстро подошла к столику и села одним грациозным движением. Она прижалась к Элли, обняла ее одной рукой, а другой принялась щекотать, получив в награду радостный визг. Официантка рассчиталась с тремя посетителями и подошла к ним с блокнотом и карандашом в руках.

– Три кока-колы с мороженым, пожалуйста, – громко и четко проговорила Элли.

Официантка записала заказ, сказала:

– Сейчас принесу, дорогая, – и ушла.

– Нормально? – спросила Кармен.

Ричер кивнул. Как и запах начальной школы, он помнил вкус этого напитка. Впервые он попробовал кока-колу в Берлине, в гарнизонной столовой, низком куонсетском ангаре[9], оставшемся после оккупации города четырьмя странами. Стоял теплый летний день, никаких кондиционеров не было, и Ричер помнил ощущение горячей кожи и пузырьков, щекочущих нос.

– Вообще-то, это глупо, – заявила Элли. – Мороженое плавает в кока-коле, значит, оно должно называться «мороженое с кока-колой».