Мы сели в кабинку около зеркала. Это тоже помогает. Вы можете смотреть друг на друга в зеркало. Получается, что вы сидите лицом к лицу, но не совсем в реальности. Половина мест в кафетерии была занята копами из ближайшего участка и водителями такси, которые возвращались в свои парки в Вестсайде. Я проголодался, но не собирался ничего заказывать, если мой спутник откажется. Это выглядело бы неуважительно по отношению к нему. Он сказал, что не хочет есть. Я сидел молча и ждал. Психологи из Ракера учили нас, что людям, потерявшим близких, нужно дать возможность заговорить первыми.

Он сказал, что его зовут Джейкоб Марк, но во времена его деда они были Маркакисами, однако тогда греческое имя ничего не значило, если его обладатель не работал в ресторанном бизнесе. Дед занимался строительством и поэтому изменил фамилию. Джейкоб Марк предложил мне называть его Джейк; я сказал, что он может звать меня Ричер. Джейк сообщил мне, что он полицейский, не женат и живет один, а я – что был копом, только военным, и тоже не женат. В Ракере нас учили, что в подобной ситуации необходимо обязательно найти что-то общее, объединяющее того, кто узнал о смерти близкого человека, и вестника смерти.

Вблизи и если не обращать внимания на не слишком аккуратный внешний вид, Джейк был вполне нормальным парнем, с обычной для копа многолетней усталостью на лице, под которой прятался сельский житель. Под руководством другого школьного психолога он мог бы стать учителем естественных наук, дантистом или продавцом запчастей для машин. В сорок с небольшим он уже поседел, но лицо оставалось молодым и без морщин. Темные глаза казались слишком широко раскрытыми, но это временно. Несколько часов назад, когда Джейк ложился спать, он, вероятно, был красивым мужчиной. Мне он сразу понравился, и я ему посочувствовал.

Он набрал побольше воздуха и рассказал, что его сестру звали Сьюзан Марк. Одно время она была Сьюзан Молина, но давно развелась и взяла назад девичью фамилию. Сейчас она живет одна. Джейк говорил о ней в настоящем времени, и я понял, что ему предстоит пройти длинный путь до того момента, когда он примет случившееся.

– Она не могла себя убить, такое просто невозможно, – сказал он.

– Джейк, я там находился, – возразил я.

Официантка принесла нам кофе, и мы несколько секунд молча его пили. Убивали время, давая возможность реальности поглубже пустить корни в его сознании. Психологи из Ракера уверенно твердили, что у людей, неожиданно потерявших родных, коэффициент умственного развития как у лабрадора. Грубо, потому что они военные, но точно, потому что они психологи.

– Так расскажи мне, что произошло, – попросил Джейк.

– Где ты живешь? – спросил я.

Джейк назвал маленький городок в северной части Нью-Джерси, в самом сердце пригородов, где полно мамаш, занимающихся только детьми, процветающий, безопасный, спокойный, откуда многие ездят на работу в Нью-Йорк. Он сказал, что полицейский департамент хорошо финансируется и оборудован, но народу не хватает. Я спросил, есть ли у них копия израильского руководства, и он ответил, что после гибели Башен-близнецов все полицейские управления в стране оказались погребенными под горами копий этого руководства и каждому офицеру вменялось выучить его наизусть.

– Твоя сестра вела себя очень странно, Джейк, – сказал я. – Ее поведение соответствовало всем пунктам руководства. Она была похожа на террористку-смертницу.

– Дерьмо собачье, – возмутился Джейк, как и полагается любящему брату.

– Теперь уже ясно, что она не была террористкой, – сказал я, – но ты бы на моем месте подумал то же самое. С твоей подготовкой иначе просто не могло быть.