Поле обзора четвертой камеры оказалось достаточно широким и показывало проселочную двухполосную дорогу, уходящую на север и юг, засыпанную гравием площадку в дальнем конце заправки перед баром, выстроенным из шлакобетона, сам бар, а также заведение Мисси Смит и пространство между ними. Несмотря на искажение, складывалось впечатление, что камера направлена горизонтально как раз на это пространство – более или менее. Яркие полосы света, заливавшего полицейские машины, виднелись на самой границе картинок.

Качество было довольно паршивым, и ночной мир расцвечивали разные оттенки серого. Свет проезжавших автомобилей вспыхивал, расплывался и мерцал, скрывая из вида сами машины.

Но все равно это было лучше, чем ничего.

Максимальные усилия. Ставки.

– Ладно, покажи мне, как перекрутить пленку назад, – сказала Соренсон.

Паренек, работавший на заправке в ночную смену, был рад помочь, к тому же он оказался довольно сообразительным и, вне всякого сомнения, достаточно молодым, чтобы отлично разбираться в современных технологиях. Он нажал какую-то кнопку, и картинка с четвертой камеры заняла весь экран. Затем ткнул пальцем в другую кнопку, и рядом с временем появились значки «плюс» и «минус». Паренек показал Соренсон, какие стрелки на клавиатуре отвечают за эти значки. Затем объяснил, что нужно держать кнопку нажатой и не отпускать, чтобы изображение прокручивалось вперед или назад, сегментами по пятнадцать минут, или нажать на нее один раз, чтобы пленка двигалась с нормальной скоростью.

Соренсон начала с того, что перемотала запись до момента перед полуночью, а затем начала ее просматривать на обычной скорости. Они с Гудменом стояли плечом к плечу у монитора и пытались понять, что они видят на границе картинки, которая оказалась размытой и невнятной, точно они смотрели в дешевый прибор ночного видения, – только серой, а не зеленой. Фары вспыхивали и исчезали. Перед баром, в котором они находились, не стояло ни одной машины, но на парковке Мисси Смит они разглядели по меньшей мере три.

И ничего в промежутке между строениями.

– А у этой штуки есть быстрая перемотка вперед? – спросила Соренсон.

– Нажмите и держите клавишу «шифт», – ответил паренек.

Соренсон быстро промотала следующие пять минут. Когда до полуночи осталось тридцать секунд, она вернулась к нормальной скорости и стала внимательно смотреть на монитор. У бара ничего не происходило, а вот из коктейль-бара начали выходить посетители – расплывчатые очертания фигур, серые на сером, размазанные медленным движением камеры. Они садились в машины, включали фары, разворачивались и уезжали. Большинство направлялось на юг. Последней из двери появилась крупная фигура – судя по всему, женщина. Она села в «Кадиллак» – по крайней мере, так показалось Соренсон – и умчалась прочь, в две минуты первого ночи.

– Это была Мисси Смит, – сказал Гудмен.

Неоновая реклама в окне у нее за спиной погасла.

Еще шестнадцать минут ничего не происходило.

Затем в восемнадцать минут первого на пустом пространстве между барами возникла вспышка света. Не вызывало сомнений, что это фары машины, ехавшей по не слишком ровной гравийной дороге и возникшей в левом углу монитора, с южного направления. Движение фар замедлилось, затем они замерли, и машина резко повернула на девяносто градусов в сторону терпеливо поджидавшей ее камеры, на мгновение став белой в сиянии линз. Потом покатила вперед и остановилась, скрывшись из вида за коктейль-баром.

– Это они, – сказал Гудмен. – Точно, они.

Соренсон двумя пальцами нажимала поочередно на кнопки «вперед» и «назад» и в конце концов выделила фрагмент, где часть машины была видна в промежутке между зданиями. Впрочем, смотреть было особенно не на что. Только яркие фары, смазанное изображение трех четвертей капота, вспышка света, ударившего в камеру, затем размытый бок со стороны водителя – и больше ничего. Фары погасли.