– Загружается, – сказала она.

Эти слова Ричер уже слышал прежде, когда речь заходила о технологиях, но для него они звучали военным термином, словно пехота готовилась куда-то выступить.

Элизабет принялась щелкать мышью и просматривать списки.

– Да, – наконец заговорила она, – на восемьдесят лет назад тут всего лишь список с номерами файлов. Если хотите узнать какие-то детали, нужно будет затребовать бумажные документы из архива. Обычно это занимает долгое время.

– Насколько долгое? – спросил Ричер.

– Иногда до трех месяцев.

– А имена в вашем списке есть?

– Да. – Элизабет кивнула.

– Тогда нам больше ничего не требуется.

– Думаю, да. Если вы хотите взглянуть на дом и ничего больше.

– Ничего другого я не планировал, – сказал Ричер.

– Но разве вы не испытываете любопытства?

– Относительно чего?

– Неужели вас не интересует их жизнь? Кем они были и чем занимались.

– Да, но оно не стоит трехмесячного ожидания, – сказал Ричер.

– Хорошо, в таком случае имена и адреса – это все, что вам нужно.

– Если дом все еще стоит, – заметил Ричер. – Может быть, кто-то его снес. Восемьдесят лет – большой срок.

– Здесь все меняется очень медленно, – ответила Элизабет.

Она еще раз щелкнула мышью и стала быстро просматривать список, внимательно вглядываясь в монитор, медленно двигая мышкой. Ричер пришел к выводу, что Элизабет добралась до буквы «Р» и стала возвращаться обратно.

– Никто с фамилией Ричер не владел собственностью в Лаконии восемьдесят лет назад, – наконец произнесла она.

Патти Сандстрём также проснулась в восемь часов утра – позднее, чем ей хотелось бы, но сказывалась усталость, и она крепко проспала еще почти пять часов. Патти почувствовала, что в постели рядом никого нет, повернулась на бок и увидела, что дверь открыта. Коротышка вышел на парковку и разговаривал с одним из парней из мотеля. Кажется, с тем, которого звали Питер, с тем, что присматривал за квадроциклами. Они стояли рядом с «Хондой». Капот был поднят. Ярко светило солнце.

Патти выскользнула из постели, согнулась и проскочила в ванную комнату – так Питер, или тот, кто стоял рядом с «Хондой», не мог ее заметить. Патти приняла душ, оделась в ту же одежду, потому что они не захватили ничего на смену, и вышла из ванной комнаты. Ей хотелось есть. Дверь все еще оставалась открытой. По-прежнему ярко сияло солнце. Коротышка остался один. Питер ушел.

Патти шагнула из номера на улицу.

– Доброе утро, – сказала она.

– Двигатель не заводится, – сообщил Коротышка. – Тот тип чего-то с ним сделал, и теперь ничего не работает. А вчера с ним все было в порядке.

– Нет, не было, – возразила Патти.

– Вчера он заводился. А сегодня – нет. Должно быть, он все испортил.

– И что он сделал?

– Он там немного покопался отверткой и плоскогубцами. Я думаю, сделал только хуже.

– Питер? Тот, что присматривает за квадроциклами? – спросила Патти.

– Так он говорит. Если он не врет, то удачи им, – проворчал Коротышка. – Наверное, именно по этой причине их здесь девять штук вместо одного. Чтобы хоть какой-то работал.

– Двигатель завелся вчера вечером потому, что был горячим. А теперь он остыл. В этом и состоит разница.

– Теперь ты стала механиком? – ехидно спросил Коротышка.

– А ты?

– Я думаю, Питер что-то сломал.

– А мне кажется, он попытался нам помочь. Нам следует быть благодарными, – заявила Патти.

– За то, что он сломал нашу машину?

– Она и так была сломана.

– Вчера она заводилась. После одного поворота ключа.

– У тебя возникли проблемы с дверью номера? – спросила Патти.

– Когда? – спросил он.

– Когда ты выходил сегодня утром.