– Мы попытаемся выяснить.

– Как? У вас нет нужного оборудования. И кончайте нести чушь о национальной безопасности. Речь о полицейском расследовании. У него имелся тир, где он тренировался в стрельбе на дистанции в тысячу четыреста ярдов, а в Париже был сделан именно такой выстрел. Неужели это совпадение? Или тот балкон в парижской квартире выбрали давно? Тренировался ли он именно для такого выстрела? Тогда мы имеем дело с заговором, который родился почти год назад. Нам нужна информация, и для начала необходимо выяснить, кто владелец той квартиры в Париже.

– Ты предлагаешь свои услуги в качестве полицейского?

– Я думал, мне отведена роль наживки.

– Ты можешь исполнять две роли одновременно.

– Я никогда не вызываюсь быть добровольцем. Таково основное правило солдата.

– Может быть, тебе следовало бы. Ты не сможешь жить спокойно после того, что увидел.

– В мире существует дюжина человек, которые меня ненавидят. Какое мне до этого дело? Ни один из них никогда меня не найдет.

– Мы нашли.

– Вы – другое дело. Неужели вы думаете, что я ответил бы на объявление Котта?

– Ты бы оставил его там?

Ну прямо Сократ.

– Я не его полицейский надзиратель, – сказал я.

– Ты в отличной форме для своего возраста, Ричер, – продолжал он. – И я уверен, что причина в твоем образе жизни, который дает тебе возможность для постоянных физических упражнений. Главным образом в ходьбе. Мне говорили, что это лучший способ держать себя в тонусе. Но, я думаю, дело в том, что тебя привлекает подобная жизнь. Открытые дороги, солнечные дни. Далекие горизонты. Или город с его шумом и светом, давкой и сутолокой, паноптикум – куда ни посмотри. Ты любишь ходить. Ты наслаждаешься свободой.

– И что? – спросил я.

– Когда где-то прячется снайпер, все меняется.

Джоан Скаранджелло посмотрела на меня, словно предлагая возразить.

– В особенности если снайпер настолько спятил, что пятнадцать лет занимался йогой, а потом принялся рисовать картинки на стене своей спальни, – сказал О’Дей.

Я ничего не ответил.

– Как бы ты организовал полицейское расследование? – спросил О’Дей.

– Котт оставил свой пикап дома. Получается, что за ним заехали. Не такси, потому что у него нет телефона, а сотовый сигнал там не принимается. Он с кем-то договорился заранее. Очевидно, как и обо всем остальном, из чего следует, что в течение месяцев на его подъездной дорожке появлялись какие-то люди. Значит, кто-то мог что-то увидеть.

– Сосед ничего не видел.

– Так он говорит. Ему заплатили и объяснили, что он должен сказать.

– Ты думаешь?

Я кивнул.

– Ему пришлось признать, что он знаком со своим соседом. В Арканзасе иначе быть не может. Однако его предупредили, что ему следует помалкивать о том, кто приезжал и уезжал. Как только я спросил про иностранцев, которые могли там появляться, он сразу сменил тему – принялся поносить морскую пехоту и бросать сальные взгляды на мисс Найс.

О’Дей повернулся к Кейси:

– Так все было?

– Я с ним разобралась, – сказала она.

– А что он сказал про морскую пехоту?

– Он назвал их кучкой показушников, которые охотятся за славой.

– А сам он где служил?

– В авиации.

О’Дей кивнул с мудрым видом и повернулся ко мне:

– Выводы?

– У соседа есть пачка денег, спрятанная в кладовке, – сказал я.

– Но отследить деньги не удастся.

– Может быть, да, а может быть, нет. Однако ему известно, кто дал деньги. Они из того же источника, что и те, которыми заплачено за патроны дилеру, наверняка не забывшему, как он продал тысячу патронов пятидесятого калибра. Это крупный заказ.

– Котт мог обратиться к разным продавцам.