– И часто такое случается?

– Никогда прежде.

– Жаль, – сказал я. – Что вы мне посоветуете?

– В каком смысле?

– Из еды.

– Здесь? Здесь все хорошее.

– Тогда гамбургер, – попросил я.

– Пять минут, – ответила официантка.

Она ушла, а я, прихватив с собой чашку с кофе, прошел к двери, возле которой висел платный телефон. Порывшись в кармане, вытащил три двадцатипятицентовика – из сдачи за мой обед, – которых должно было хватить для короткой беседы; долгие разговоры по телефону я не любил. Я набрал номер кабинета Гарбера и, когда дежурный офицер перевел разговор на него, он сразу спросил:

– Ты уже там?

– Да, – ответил я.

– Доехал нормально?

– Всё в порядке.

– Нашел место, где остановиться?

– Обо мне не волнуйся. У меня семьдесят пять центов и четыре минуты до ужина. Я хочу спросить кое о чем.

– Давай выкладывай.

– Кто зарядил тебя на это?

Несколько мгновений Гарбер молчал.

– Этого я тебе сказать не могу, – произнес он после паузы.

– Ладно, кто бы это ни был, он весьма смутно представляет себе подробности этого дела.

– Вполне возможно.

– А Келхэм закупорили.

– Мунро приказал сделать это сразу, как прибыл туда.

– Почему?

– Ты же знаешь, что происходит. Есть риск возникновения враждебных настроений между городом и базой. Это вполне здравомыслящий поступок.

– Но это же признание вины.

– Ну… возможно, Мунро знает что-то, чего не знаешь ты. Ты за него не переживай. Твоя единственная задача – следить за местными копами.

– Это я и делаю. Один из них меня подвозил.

– А он поверил, что ты гражданский?

– Кажется, поверил.

– Отлично. Они же сразу онемеют, если узнают, что ты в деле.

– Я хочу, чтобы ты выяснил, была ли у кого-нибудь из батальона «Браво» голубая машина.

– Зачем тебе это?

– Тот коп сказал, что кто-то оставил голубую машину на железнодорожных путях. Поезд, прошедший в полночь, уничтожил ее. Может, это была попытка скрыть улики.

– Тогда ее сожгли бы, это надежнее.

– Возможно, это были улики такого рода, что огнем их не уничтожить. К примеру, большая вмятина на крыле или что-то подобное.

– Ну, а как это связанно с женщиной, которую исполосовали в аллее?

– Ее не исполосовали. Ей перерезали горло. Только и всего. Широкий и глубокий разрез. Похоже, одним махом. Тот коп сказал, что видел кости позвоночника.

Гарбер недолго помолчал.

– Рейнджеров обучают таким приемам, – сказал он.

Я ничего не ответил.

– Ну, а какое все это имеет отношение к машине? – спросил он.

– Не знаю. Может быть, никакого. Но давай выясним это, договорились?

– В батальоне «Браво» две сотни парней. Если обратиться к закону больших чисел, то количество голубых машин должно быть не меньше пятидесяти.

– И все эти пятьдесят машин должны стоять на базовой парковке. Давай выясним, уменьшилось ли число машин на одну.

– Возможно, это была машина кого-то из гражданских.

– Будем рассматривать и эту версию. Я ее проработаю. Но все равно, мне надо знать.

– Расследование ведет Мунро, – напомнил Гарбер. – А не ты.

– И нам еще необходимо выяснить, есть ли у кого-то ссадины, полученные на гравии. На коленях, на локтях. Они могут быть получены при совершении изнасилования. Тот коп сказал, что у Чапман на теле имеются аналогичные повреждения.

– Расследование ведет Мунро, – снова сказал Гарбер.

Я ничего не ответил. Официантка распахнула дверь кухни. Она несла тарелку, на которой возвышался гигантского размера гамбургер на круглой булочке, а рядом с ним лежала громадная и бесформенная груда картофеля фри, похожая на беличье гнездо. Я сказал:

– Мне надо идти, босс. Позвоню завтра.

Повесив трубку и держа в руке чашку с кофе, я пошел к своему столу. Официантка церемонным жестом поставила передо мной тарелку. Еда выглядела и пахла очень аппетитно.