– Это никак не связано, – сказал Стэн. – Идите поплавайте, поиграйте в мяч, побегайте за девочками, но не спрашивайте про тест. Просто сделайте его максимально хорошо, когда придет время.

Между тем в Париже наступил поздний вечер, и ушедший на пенсию учитель снова позвонил на военно-воздушную базу в Гуаме. Домработница Лорана Мутье прошептала ему, что они обязательно должны попытаться связаться с дочерью старика. Но учитель ничего не сумел добиться. Дежурный лейтенант в Гуаме не имел никакого представления относительно планов Пентагона в Китае, а новое назначение Стэна Ричера являлось закрытой информацией, поэтому иностранный гражданин ничего не должен был о нем знать. Во всяком случае, от военных. Нет, сэр. Никаких шансов.

Лежавший в своей кровати Мутье слышал примерно половину переговоров. Он немного знал английский. Достаточно, чтобы объясниться и уловить скрытый смысл. Он прекрасно понимал, как работает военная машина. Как практически все европейские мужчины двадцатого века, он служил в армии. Ему исполнилось тридцать лет, когда началась Первая мировая война, но он тут же пошел на нее добровольцем и прослужил все четыре года, что она продолжалась. В том числе пережил Верден и Сомму, получив полную грудь медалей, без единого серьезного ранения, и ни одного шрама длиннее среднего пальца, что считалось невероятной удачей. В день его демобилизации печальный однорукий и одноглазый бригадир пожелал ему удачи и добавил ни с того ни с сего: «Запомни мои слова, Мутье, великие войны оставляют страну с тремя армиями: армией калек, армией плакальщиков и армией воров».

И Мутье, вернувшись в Париж, обнаружил все три. Многие оплакивали гибель своих близких: матери, жены, невесты, сестры и старики. Кто-то сказал, что если написать каждому убитому солдату некролог длиной в одну страницу, жалкий перечень надежд и мечтаний, то получившаяся стопка бумаги будет выше Эйфелевой башни.

Воры были повсюду – как одиночки, так и целые банды, некоторые с политическим оттенком. И каждый день Мутье видел калек, некоторых в силу естественного хода событий, но многих во время работы, потому что мастерские по ремонту мебели получали государственные заказы на производство деревянных ног в течение следующих десяти лет. Чем Мутье и занимался, используя в качестве материала части столов, купленных по дешевке у разорившихся ресторанов. Так что теперь ветераны могли ходить на протезах, сделанных из мебели, на которой они когда-то обедали.

Десятилетний правительственный заказ закончился за неделю до краха Уолл-стрит, и следующие десять лет выдались трудными, если не считать того, что Лоран встретил женщину, быстро ставшую его женой, красавицу, имевшую глупость выйти за потрепанную сорокапятилетнюю развалину вроде него. А еще через год у них родился единственный ребенок – девочка с роскошными волосами, которую они назвали Жозефиной. Дочь выросла и вышла замуж за морского пехотинца, американца из Нью-Гемпшира, и теперь с ним было невозможно связаться, несмотря на появившиеся в течение долгой жизни Мутье многочисленные технические инновации, существенную часть которых придумали сами американцы.

Стэн Ричер поглубже надвинул пилотку и отправился на работу. Через минуту Жози пошла по магазинам, прихватив большую сумку и тощую сумочку. Ричер сидел на тротуаре и ждал появления парня с фурункулом. Джо остался в доме. Но ненадолго. Тридцать минут спустя он появился с причесанными волосами и в куртке и сказал:

– Я пойду погуляю.

– До школы? – спросил Ричер.