сделано. Или пятнадцать, потому что он сам станет соучастником. Или даже двадцать восемь преступлений, если прокурор решит считать каждый эпизод, что он вполне может сделать исключительно ради удовольствия. Или чтобы прославиться. Двадцать восемь дорог к позору, бесчестью и лишению лицензии, суду, приговору и тюрьме. Почти наверняка к пожизненному заключению, учитывая природу одного из четырнадцати предложений, и это еще если повезет и удастся заключить сделку о признании вины. Он даже думать не хотел о том, что его ждет, если такую сделку совершить не получится.

Адвокат объехал «клеверную» развязку и покатил по медленной полосе. Со всех сторон его окружало толстое покрывало падающего снега, серое в сгущающихся сумерках. Иногда по той же полосе проезжали другие машины, одни быстрее, другие медленнее; порой навстречу проносились грузовики и еще какие-то автомобили. Держа одну руку на руле, он развернулся на сиденье, достал мобильный телефон и задумался. У него было три возможности. Первая: ничего не делать. Вторая: позвонить по номеру, который ему назвали. И третья: поступить так, как и следовало в данных обстоятельствах, – набрать 911, затем как можно быстрее связаться с местным управлением полиции, дорожным патрулем, шерифами округа, коллегией адвокатов и собственным адвокатом.

Адвокат выбрал второй вариант; впрочем, он знал, что именно так и поступит. Первый ничего ему не дал бы, если не считать того, что чуть позже они бы его нашли. Третий вариант означал смерть, медленную и неминуемую, вне всякого сомнения, после многих часов или даже дней страшных мучений. Он был маленьким, нервным человеком. И никаким не героем.

Поэтому адвокат набрал номер, по которому ему велели позвонить.

Он проверил его дважды, потом нажал на зеленую кнопку и поднес телефон к уху – что во многих штатах рассматривалось как двадцать девятое преступление.

Но не в Южной Дакоте.

Пока еще нет.

Слабое утешение.

Голос, который ему ответил, он слышал четыре раза в жизни – грубый и хриплый, приправленный не вызывавшей сомнений животной угрозой. По представлениям адвоката, это был голос из другого мира.

– Выкладывай, приятель. – Он услышал в голосе улыбку и намек на злобную радость, как будто его хозяин наслаждался своей абсолютной властью, а еще смущением, страхом и отвращением звонившего.

Адвокат сглотнул и заговорил, перечисляя инструкции, повторяя предложения и целые параграфы в точности так, как они были переданы ему самому. Он начал в семи милях и семи минутах от моста через автостраду, который, впрочем, не особенно походил на мост. Шоссе было совершенно ровным и прямым, но по обеим его сторонам появился небольшой овраг – сухой большую часть года, однако через пять месяцев по нему потекут потоки растаявшего снега. Дорожные инженеры разровняли овраг, превратив его в аккуратный кульверт, и установили под дорожным покрытием сорок гигантских бетонных труб, чтобы фундамент не размывало раз в год. Весной система прекрасно работала, но имела один недостаток, который появлялся зимой, и поэтому инженеры поставили с двух сторон моста щиты с объявлением следующего содержания: МОСТ ЗАМЕРЗАЕТ РАНЬШЕ, ЧЕМ ДОРОГА.

Адвокат продолжал ехать дальше и говорить. Через семь минут монолога он добрался до самого очевидного, грубого и вопиющего из четырнадцати предложений. Он сообщил его в телефон точно в том виде, в каком услышал в тюрьме, иными словами, совершенно спокойно и без эмоций. Грубый голос на другом конце рассмеялся, и адвоката передернуло. Из самых глубин его существа буквально поднялся на поверхность моральный спазм, который заставил напрячься плечи и вдавил телефон в самое ухо.