Легкая добыча.

Ричер двинулся ему навстречу и врезал локтем горизонтально в самый центр белого пространства между бородой и лбом; получилось, будто тот на полном ходу налетел на строительные леса. И все, игра была закончена, если не считать того, что парень поменьше уже встал на колени и пытался подняться, расставив руки и ноги, точно спринтер на старте. Поэтому Ричер с силой лягнул его в голову. Глаза у него закатились, он повалился на бок и остался лежать, подобрав под себя колени.

Ричер снова убрал руки в карманы.

– Боже праведный! – выдохнул Петерсон.

Байкеры лежали рядышком, черными кучами на залитом лунным светом льду, окутанные облаками пара, который поднимался от их тел. Петерсон больше ничего не произнес. Холланд вернулся к своей машине без опознавательных знаков, поговорил по радио и вернулся через минуту.

– Я только что вызвал две машины «Скорой помощи», – сообщил он, глядя прямо на Ричера.

Тот ничего ему не ответил.

– Может, объяснишь, почему мне пришлось вызвать две «Скорых»? – спросил он тогда.

– Потому что я поскользнулся на льду, – ответил Ричер.

– Что?

– На льду поскользнулся.

– Ты это так собираешься объяснить? Ты поскользнулся и вроде как на них налетел?

– Нет, я поскользнулся, когда собрался ударить крупного парня, поэтому получилось не так сильно. Если бы я не поскользнулся, вам бы пришлось вызвать только одну «Скорую» и еще фургон патологоанатома.

Холланд отвернулся.

– Подожди в машине, – сказал Петерсон.

Адвокат лег спать без четверти одиннадцать. Дети отправились в свои постели на два часа раньше, жена все еще была на кухне. Он положил ботинки на стойку, убрал галстук в ящик и повесил костюм на вешалку в шкаф. Затем бросил рубашку, носки и нижнее белье в корзину для грязного белья, надел пижаму, сходил в туалет, почистил зубы, забрался под одеяло и стал смотреть в потолок. Мысленно он все еще слышал смех, который прозвучал в телефонной трубке перед тем, как его завертело на скользкой дороге. Рычание, потом пронзительный голос, наполненный восторгом, и предвкушением, и ликованием. Уберите свидетеля, сказал адвокат по телефону, и мужчина, которому он позвонил, засмеялся от счастья.

Ричер вернулся в машину Петерсона и закрыл дверь. Лицо у него онемело от холода. Он повернул в верхнее положение щель печки, включил ее на максимум и стал ждать. Через пять минут приехали машины «Скорой помощи» и залили белый снег красно-синим сиянием огней. Они забрали с собой парней, которые так и не пришли в себя. Ричер решил, что они получили сотрясение мозга и, скорее всего, мелкие травмы челюстей. Ничего серьезного. Три дня в постели и неделя, когда им придется соблюдать осторожность во всем, что они делают, – и они будут как новенькие. И, естественно, обезболивающие.

Ричер ждал в машине. В тридцати футах впереди в ясном морозном воздухе он видел Холланда и Петерсона, которые что-то обсуждали. Они стояли совсем близко друг к другу, вполоборота к нему и говорили очень тихо. Судя по тому, что они ни разу не обернулись, Ричер решил, что речь шла о нем.

Шеф Холланд спросил:

– Он может быть тем самым человеком?

– Если это так, – ответил Петерсон, – тогда он только что отправил своих дружков в больницу. Что выглядит довольно странно.

– Может быть, это ловушка и он все ловко разыграл. Или один из них собирался сказать что-то не то, и ему пришлось его заткнуть.

– Он защищал вас, шеф.

– Сначала.

– А потом это была самооборона.

– Насколько ты уверен, что он не тот самый тип?

– На сто процентов. Такое просто невозможно. То, что он здесь оказался, случайность – одна на миллион.