Он откинулся на спинку стула, давая понять, что закончил.

– А как насчет конкретной угрозы? – спросил Ричер.

Стайвесант помолчал, потом покачал головой. Выражение лица его изменилось. Казалось, изменилась и сама атмосфера в комнате.

– Здесь моя откровенность заканчивается, – сказал он. – Я же говорил, что это временная уступка. То, что Фролих раскрыла вам существование угрозы вообще, – очень серьезная ошибка. Могу лишь сказать, что мы сталкиваемся со множеством угроз. И разбираемся с ними. Как именно – информация совершенно секретная. Хочу, чтобы вы понимали: вы обязаны никогда и никому ни слова не говорить о том, что мы обсуждаем. И вообще о любом аспекте нашей деятельности. Это обязательство закреплено в федеральном законе. И в случае чего я могу применить к вам предусмотренные законом меры.

Ричер не произносил ни слова, Нигли тоже молчала. Фролих, казалось, расстроилась. Но Стайвесант на нее не обращал никакого внимания: он пристально смотрел то на Ричера, то на Нигли, в глазах его сверкала некоторая враждебность, через некоторое время вдруг сменившаяся задумчивостью. Он снова напряженно размышлял. Потом встал и подошел к низкому шкафу, на котором стояли телефоны, присел на корточки, открыл дверцы и достал два желтых блокнота и две шариковые ручки. Положил блокноты на стол – один перед Ричером, другой перед Нигли. Обошел вокруг стола и сел на свое место.

– Запишите ваше полное имя и фамилию, – сказал он, – а также все без исключения псевдонимы и агентурные клички, дату рождения, номер социального страхования, военного билета и текущий адрес проживания.

– Зачем? – спросил Ричер.

– Просто сделайте это, и все, – отрезал Стайвесант.

Ричер помолчал, потом взял ручку. Фролих с тревогой следила за его движениями. Нигли тоже бросила на него взгляд, потом пожала плечами и стала писать в блокноте. Ричер подождал еще немного, а затем последовал ее примеру. Он закончил намного раньше ее. У него не было ни среднего имени, ни постоянного адреса. Стайвесант подошел к ним по очереди со спины, забрал блокноты. Сунул их под мышку и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Дверь за ним с грохотом захлопнулась.

– Ну вот, у меня неприятности, – сказала Фролих. – И у вас, ребята, из-за меня, похоже, тоже.

– Не беспокойтесь, – отозвался Ричер. – Ну подпишем бумагу о неразглашении, и все. Думаю, Стайвесант пошел ее распечатать.

– Но что он сделает со мной?

– Скорее всего, ничего.

– Понизит в должности? Уволит?

– Аудит безопасности санкционировал он. Аудит был необходим из-за возникших угроз. Одно вытекает из другого. Скажем ему, что насели на вас с вопросами и вытянули информацию.

– Понизит в должности точно, – упорствовала Фролих. – Босс с самого начала был недоволен, что я затеяла аудит. Говорил, это значит, что я недостаточно в себе уверена.

– Чушь собачья, – отмахнулся Ричер. – В свое время мы постоянно устраивали нечто подобное.

– Такие проверки только укрепляют уверенность в себе, – подхватила Нигли. – Это мы знаем по опыту. Всегда лучше иметь точную информацию, чем просто надеяться, что пронесет.

Фролих опустила глаза и ничего не сказала. В комнате воцарилась тишина. Все ждали; прошло пять минут, потом десять, потом пятнадцать. Ричер встал и потянулся. Подошел к низкому шкафу, посмотрел на красный телефон. Поднял трубку и поднес к уху. Гудка не услышал. Положил трубку и стал просматривать на доске информации служебные записки с грифом «Секретно». Потолок был для него низковат – голова ощущала тепло галогеновых ламп. Ричер развернул стул, сел, откинулся на спинку, а ноги положил на соседний. Взглянул на часы. Стайвесанта не было уже двадцать минут.