Все с поклоном пропускали Киевицу вперед, и шепот за Дашиной спиной становился все сильнее, сливаясь в змеиный гул:

– Как же она не уберегла-то его, а еще Ясная Пани?..

– Что тут сказать. Она ж из слепых.

– Я еще никогда не бывала в Башне Киевиц, – нетерпеливо пританцовывали ведьмы на третьем ярусе, уже под самой их дверью.

– Да и я никогда…

– Никто не был, это наш единственный шанс… потому-то все и сбежались!

– Кто как. Я пришла, чтоб Ясным Паннам помочь.

В Башне Киевиц было плохо и пахло странно, как в больнице, но хуже – к лекарствам примешивался гниловатый запах болотных трав, требухи, застоявшейся боли. Все полы были усыпаны какими-то травами, на окнах густыми гирляндами висели обереги – защитные узлы, связки растений. На кухне страшные седые старухи суетливо варили отвары, колдуя одновременно над десятком котлов и кастрюль.

Чуб вошла в круглую комнату Башни и оторопела. Помещение заполонили множество труднообъяснимых предметов – стопки книг, ковчеги с мощами, банки с живыми жабами и саранчой. В центре на высоком деревянном кресле-троне с резной спинкой восседала Маша – обнаженная, как на шабаше, с распущенными рыжими волосами, сияющими вокруг ее головы золотым ореолом. Ее босые ноги покоились на людских черепах, в руках была миска с коливом мертвых, на шее сиял золотой Уроборус, цепь-змея, кусающая свой собственный хвост, а лицо прикрывала страшная полумаска из темной сморщенной кожи… И даже сквозь прорези для глаз Даша Чуб смогла углядеть в глазах младшей из Трех кричащее отчаяние.

Рядом с троном стражем стояла Глава Киевских ведьм – Василиса Андреевна. Сзади, над кроваткой Машиного сына, тенью высился Мир Красавицкий.

– Что тут происходит?! – выдохнула Даша.

– Ясная Пани просит вас всех подождать! – мигом оценив ситуацию, громко объявила Василиса посетителям Башни.

Слегка поклонившись прибывшей, Глава ведьм молча вышла из комнаты, оставив двух Киевиц выяснять отношения друг с другом.

– Миша болен, – Маша устало сняла страхолюдную полумаску, ее лицо было покойницки бледным. – И я не могу его исцелить. Я боюсь, что он…

– Но ты ведь умеешь оживлять? – предвосхитила несказанное Даша.

– Если я не смогла исцелить его, думаешь, я смогу его оживить? – скорбно спросила Маша. – Я схожу с ума, – с неестественным спокойствием признала она.

– Не похоже, – сумасшедшие в понимании Чуб были буйными, а Маша – окостеневшей, неподвижной, полумертвой.

– Они все несут и несут мне целительные средства, семейные заклятия, духов из вдовьего болота. Катя побежала искать за Городом черную траву.

– А это еще что за черепушки? – Чуб ткнула носком ботинка в чей-то облезлый череп.

– Не обижай их, не надо! – вскрикнула Маша. – Ведьмы несут мне своих предков-целителей… Они все сейчас здесь. Но Мише ничего не помогает! Еще немного, и я позволю убить в полночь черную кошку, убить нашего кота Бегемота, чтоб только помочь сыну… Я просто не знаю, что делать!

– А убийство кошки поможет?

– Конечно же, нет, – младшая надела рубашку, натянула свои потертые джинсы, кроссовки, ее жесты были заторможенными. – Наша сила – сила Земли и Неба. Но те, кто не умеют брать ее от Великой Матери, берут ее иначе… из боли, из страданий, из страха. У страха тоже есть огромная сила, в страхе обычный человек может перепрыгнуть двухметровый забор, избить и даже убить противника вдвое сильнее себя.

Даша вспомнила, как буквально пятнадцать минут назад страх и отчаяние позволили ей пройти без заклятия из Прошлого в Настоящее, и кивнула.

– Большая сила есть и у боли, и у смерти… оттого и возникла низшая черная магия, оттого в их ритуалах убивают животных, используют языки повешенных, засушенные руки воров, чрево блудниц… Но мы – другие, мы берем животворящую силу самой Земли, и она намного огромней и бесконечней.