Чуб помолчала, не зная, как затронуть самую неприятную тему.

– А ее отец… он обижал ее? – нашла максимально нейтральную формулировку она.

– Да, обижал, – почти сразу кивнул Вильгельм Котарбинский.

И Чуб более не сомневалась: пред ней русалка из Анатомического театра!

Логично, наверное, что она увязалась за Коко и Мими. Помимо собственных предков, ведьма по несколько раз в день призывала «тех, кто не видит свой дом». И вряд ли отец, доведший побоями дочь до самоубийства, стал бы кормить ее многострадальную душу. Даже церковь отказывалась отпевать самоубийц… Куда еще было податься горемычной злосчастной душечке?

– Мария говорит, что с ней вместе за вами ходил еще один человек… бывший человек. Но его тут больше нет… он разочаровал некую Мистрисс.

– Вот тебе новость! – вскинулась Чуб. – Вот какого Жана она поставила следить за нами и Врубелем. Ей вовсе не нужен шпион из плоти и крови!

Она разглагольствовала, не опасаясь присутствия художника, – невесть почему с Котарбинским ей было очень легко и, казалось, говорить при нем можно все, свободно, естественно – он все поймет, а если и расскажет кому… ему все равно никогда не поверят!

– А уважаемая Мария не знает случайно, кто швырнул в меня нож?

– Нож? Вот так страсти, – Вильгельм Котарбинский снова вслушался в много говорящую ему одному тишину. – Мария говорит, что она всеми силами пыталась воспрепятствовать ему… но у нее недостаточно сил.

Даша кивнула: понятно, почему нож без труда прошел сквозь бестелесную руку душечки – все становилось на свои места!

– Она говорит, – волнение невидимой Марии все отчетливей слышалось в голосе добросердечного художника, – что он очень опасен. Он – сама Тьма. Он ловит тех, кто ходит во Тьме.

– Кто он? Демон Уго? – спросила Чуб. – Или другой Демон? Или Джек?

– Мария просит меня передать сообщение некоей девице по имени Дарья.

– Это я, мое настоящее имя, – еще раз представилась Чуб.

– Она говорит, вам угрожает опасность. Тьма прячется не только на улице. Вы встретитесь с Ней. Говорит: «Не хочешь встретиться с Тьмой, не заходи в дом, где танцуют призраки…»

– В какой еще дом? Не понимаю.

– Она замолчала, – выждав время, сказал Котарбинский. – Я больше не слышу ее. И, кажется, в крестильне уже горит свет, – заметил он. – Михаил Александрович вернулся.

– Спасибо вам, мы рады знакомству, – Даша встала. Она не лгала: знакомство вышло на редкость приятным. – Обязательно приходите к нам в цирк! Обещайте мне, что непременно придете! – попросила она и немедленно получила улыбчивый и утвердительный кивок в ответ.

Они спустились с церковных небес на каменный пол. Сторож Степан все так же негромко похрапывал у двери. Наверху тихо подрагивали доски под шагами Вильгельма Котарбинского. Но Даше показалась, что теперь ее ухо различает и другие – инородные звуки. Души покойных шуршат в храме как мыши.

Сколько же их ходит за ними сейчас?

«Ирина, Марина, Анна, Иоанна, Катрина, Дана, Милана…» Но Акнир утверждала, что предки не приходят к ней в гости. Может, это мои бабушки?

Ведьма тем временем достала мобильный, зашла в Интернет и внимательно изучила какую-то статью.

– Ну, слава Богу! – Чуб эмоционально перекрестилась на ближайшую стену (случайно иль нет, на ней была нарисована святая Ирина с четками в белых руках?) – веда нервно отпрянула от ее крестного знамения, точно ее окатили холодной водой. – Теперь я знаю, кто был той тенью без тела… Она! – Чуб на всякий случай показала пальцем на все четыре стороны сразу. – Мария… как богоматерь. И, кстати, о Богоматери и Марии, я приняла решение! Я заберу у Миши портрет и отнесу его Маше. Как раз на день рождения путного ей ничего не дарила.