– А ты сможешь ответить?

Мефистофель зевнул, показав острые, как бритва, зубы.

– Тогда ответь. Почему мои письма так и не дошли?

– Тритемий написал математику-астрологу Иоганну Вирдунгу, называя тебя глупцом, шарлатаном и бесполезным болтуном, которого стоило бы как следует выпороть. Муциан Руф считает тебя продувной бестией и обманщиком. А возлюбленный тобой Писцинарий рассказывает всем, кто его слушает, что ты пьяница и бродяга. И только каретник из Нюрнберга радуется популярности и высокому доходу с изобретенных тобою пружинящих рессор. Сам император узнал об этом новшестве и приказал переделать все свои кареты. – Фауст негодующе хмыкнул. – Это только доказывает, что люди лучше понимают задницей, нежели головой. – Мефистофель окунул палец с длинным ногтем в чернильницу и задумчиво шевелил им. – Ты бы внял моему совету и прекратил зря тратить время на гуманистов, мыслителей и философов – эти скряги страстно влюблены в свои добытые тяжким трудом и долго копившиеся знания. Твои открытия лишают этих людей их достояния – а ты еще удивляешься, что они не желают тебя слушать? Лучше дай-ка мне список торговцев и механиков, инструментальщиков и других ремесленников и сделаем практические предложения для усовершенствования их дела.

– Я слагаю бриллианты к стопам мудрости, а ты требуешь от меня, чтобы я чистил конюшни всяких дураков.

– Именно так.

Фауст уныло положил подбородок на руку.

– Какое же чудо предъявить этим болванам с салом вместо мозгов, чтобы убедить их? Какое есть чудо, которое невозможно будет отрицать? – Мефистофель пожал плечами. – Мой воздушный шар… убедит ли он?

– Продавцы льна ворчат, что ты не собираешься заплатить им за полотно. Продавец олифы выражает те же сомнения. А белошвейки откладывают твои поручения в долгий ящик, пока у них есть работа, за которую они получают наличными.

– Снова деньги! Когда воздушный шар поднимется, денег будет уйма! Они польются из рук огромными пригоршнями, водопадом. И я буду осыпан богатством и славой!

Мефистофель изобразил гримасу полного неверия.

– Патронаж – далеко не самый ненадежный источник денег.

– Что же мне делать?

– Шепнуть на ушко советнику муниципалитета пару словечек, по которым он поймет, что тебе все отлично известно: «Тимоний, – скажешь ты. – День святого Мартина. На благо определенной дамы». Еще скажешь, что серьезно нуждаешься в серебре. Он поможет тебе, чем только сможет.

– О, порочный! Ты подстрекаешь меня к вымогательству!

– Как быстро ты улавливаешь суть вещей!

– Подобные советы не для меня!

– Жаль. – Мефистофель вытащил палец и с явным удовольствием начал лакать чернила длинным черным языком. – Тогда честность требует, чтобы твой воздушный шар зависел от более традиционных способов получения товаров без их оплаты.

– Они будут оплачены. Я за это ручаюсь. – Ученый снова вздохнул и осушил бокал. – Ох, эти сладостные хлопоты!… Сколько они будут продолжаться?

– Самое малое до весны. Обещаю, Фауст: придерживаясь стези правды, ты добьешься всего, чего пожелаешь. Однако за перевозку тебе придется заплатить авансом. Терпеть холод, голод и насмешки тупиц.

– Может ли такое быть? – простонал Фауст.

– Может. Ради победы тебе придется вытерпеть больше, чем когда-либо доводилось ученому.

Как и предсказывал дьявол, зима выдалась жестокая. Фауст жил бережливо, питаясь ячменем и овсянкой, пил чаще воду, чем пиво, и месяцами сидел без куска мяса. Он продал свое лучшее платье и залатал прохудившееся. Обогревал комнаты плавником и опавшими листьями.

То немногое, что Фауст получал за регулярные лекции, едва ли шло в зачет, хотя в университете он все же являлся