— Опа. Я что, такой старый? А если будешь ходить по злачным местам, то ничего удивительного… Так всё-таки, как тебя зовут?

Решил сразу на неё нажать, чтобы подтвердить свою догадку. У дочки Голована очень запоминающееся имя, и оно прочно засело в моей памяти.

— Ладно… Мишель, — выдохнула девушка неохотно.

У меня из горла чуть не вырвался выдох облегчения. Она! Разве можно поверить в такое совпадение? Прямо кино какое-то.

— Маша, значит.

— Не Маша, а Мишель! Русским же языком сказала! И до свидания, — с вызовом прощебетала новоявленная иностранка. Но почти сразу же она замялась и извиняющимся тоном продолжила: — Спасибо вам…

— Может, хватит мне выкать? Ты ведь совсем недавно предлагала мне свою натуру. Так что можно уже по-свойски, на «ты».

— Ну, тогда прощай!

Девушка демонстративно вскинула свою ладошку вверх, и её тонкие пальчики быстро-быстро задвигались в прощальном жесте.

— Постой, может, тебя проводить? — не придумал я ничего умнее, не в силах оторвать от неё взгляда. Но не прошло и пяти секунд, как тоненькая девичья фигурка скрылась за тяжёлой металлической дверью.

Идиот! Упустил, хотя… Ничего ещё не потеряно. Я знаю теперь, где она живёт, а дальше уже вопрос времени.

Значит, всё-таки Мишель. Точнее, Голованова Мария Ильинична. А если ещё точнее, то дочь известного бандита Голованова Ильи, которого в преступном мире кличут Голованом. И это не в честь разумной расы мира Полудня, придуманного братьями Стругацкими (сомневаюсь, что бандиты вообще слышали о таких). А ещё его называли Тефлоном из-за умения всегда выходить сухим из воды. Потому как благодаря взяткам и запугиванию людей, все беды отскакивали от него как омлет от тефлоновой сковородки. Об его безбашенности ходили, чуть ли не легенды, но этот отморозок принципиально продолжал жить в лихих девяностых. И никто и ничто не могло помешать ему в этом.

Я припарковался на свободное место неподалёку от своего дома и в полном бессилии откинулся на подголовник. Обратная дорога показалась мне на удивление короткой. И всё потому, что я уже в который раз прокрутил в голове все сведения, касающиеся Голована и его немногочисленной семейки.

Имя его дочери — Мишель, так и крутилось у меня в голове. А серые девичьи глаза в обрамлении пушистых ресниц упорно преследовали меня словно какое-то наваждение. Недурна, это нужно признать, но не в моём вкусе. Мне нравились более женственные особы, а эта, скорее, напоминала подростка. И пускай я знал, что Мишель вовсе не девочка, так как успела уже окончить универ, у меня не получалось думать о ней как о желанной женщине. Но, не зная почему, она всё же будоражила моё мужское воображение. Возможно, потому, что раз за разом я вспоминал нашу с ней первую встречу. Хотя, это громко сказано, вряд ли она вообще знала о моём существовании до нашей сегодняшней встречи…

В колонию я попал по своей дурости. Мог спокойно от неё отвертеться, но не захотел. И сколько бы мне Влад не твердил, стараясь убедить меня поступить так, как советовал мне его хвалённый адвокат, я сделал всё по-своему. Подумал, что такие перемены помогут мне немного забыться. Но, несмотря на мои надежды, у меня не получилось. Моя боль намертво приклеилась ко мне как к проклятому.

Как же я ненавидел Голована вместе с его очаровательной дочуркой в придачу! Причём моя боль и ненависть к нему со временем только набирала обороты. Брехня это всё, что время лечит. Ни черта оно не лечит. И сейчас мне хотелось его не просто убить, я мечтал стереть его с лица земли. Так же, как по его приказу вычеркнули из жизни мою жену и сына. Ублюдки.