“Прикасаться к святая святых мне, определенно, не позволят. Еще что-нибудь куда-нибудь не туда потяну и завалю яхту”, - усмехнулась я, рассматривая огромное количество всевозможных канатов, окутывающих яхту, словно красивый, понятный только яхтсмену систематизированный узор.

Где-то впереди заработало еще какое-то устройство, и послышался всплеск воды.

- Что там? - вытянула я шею.

- Якорь поднимается, - ответил Андерсон, а уже через минуту наша черная красавица, избавившись от пут, привязывавших ее к земле, вырвалась на свободу.

Мы медленно направлялись к выходу со “стоянки”, и наконец, миновав зеленый светофор, очутились в открытом море, вернее, в заливе Сан-Франциско.

Мы уверенно шли вперед, то тут, то там можно было увидеть еще не расправившие свои паруса яхты, где мелькали знакомые лица, - Шон с Сунитой склонились над навигатором, Марти с Ником приветственно махали нам, а Ларри руководил “Своим путем”, пока Кира, сидя рядом, смотрела на своего мужа то ли задумчиво, то ли влюбленно. 

Проскочив под мостом, который Андерсон назвал “Окленд-бэй”, мы начали заворачивать налево, и я, наблюдая за другими яхтами, расправившими паруса, спросила:

- Почему мы идем на двигателе?

- За воротами посоревнуемся. Там больше места для маневров семи яхт.

Уже понимая, что имеется в виду знаменитый мост “Золотые Ворота”, я кивнула, когда увидела вдалеке небольшой остров с белым зданием.

- Алькатрас, - бросил Андерсон, а я, вспомнив про знаменитую тюрьму, где сидел Аль-Капоне, пожалела, что у меня нет бинокля или подзорной трубы. 

- Черт, жаль, что мы не заходим туда, - наморщила я нос, а Андерсон произнес: 

- Туда ходят катера с экскурсиями. Съездишь, если захочешь.

- Захочу, - кивнула я и, повернув голову, увидела впереди огромный ярко-красный мост, соединяющий два холмистых берега.

- А вот и “Золотые ворота”... - я рассматривала Сан-Франциско в ярких лучах солнца, чувствуя какую-то торжественность момента.

Проплывая под знаменитым мостом и накрытая его тенью, я затаила дыхание, будто сейчас происходило нечто сакральное, будто я прикоснулась к наследию первых шагов прогресса, но, продолжая наблюдать за Нолоном, за его спокойным умиротворенным лицом, спросила:

- Интересное название у твоей яхты. “Горизонт событий”. Никогда не понимала этого термина. 

Андерсон, управлявший рычагом, некоторое время молчал, но неожиданно ответил:

- Из астрофизики. Если говорить своими словами, это точка невозврата. Граница, за которой ничто не может вырваться из черной дыры, даже свет.

- Точка невозврата… Хорошее название… - задумчиво произнесла я, чувствуя и какое-то свое пересечение с этим термином. 

Мне было интересно, значит ли для Нолона лично что-то это название, или нет, но решила не лезть с такими вопросами и вместо этого спросила:

- Откуда это увлечение парусными яхтами?

- Управляемая свобода, - произнес он. 

“Еще одно странное непонятное название”, - подумала я, но внезапно увидела, как Ларри бросил взгляд в нашу сторону и показал какой-то жест.

Андерсон кивнул ему в ответ, и уже через минуту все яхты, участвующие в регате, начали распускать паруса, лавируя зигзагами. 

Однако мы не торопились, спокойно шли вслед за ними, а я перевела взгляд на Андерсона, который уверенно прокладывал курс.

- Почему мы не выставляем паруса? - поинтересовалась я.

- Даем им фору, - кортоко кивнул он.

- То есть, ты уверен, что мы придем первые?

- Не только, - спокойно ответил Нолон. - Главное в нашей регате не скорость. Мы все идем на автопилотах. 

Я присмотрелась, и мои брови пошли вверх - никто из участников регаты не стоял у штурвала и не тянул канаты, чтобы управлять парусами.