— О да, и никогда не был «тот».

Ветер подхватил отросшие волосы и принялся нещадно трепать. Несколько прядей зацепились за бороду, прилипли к губам. Иэн вскинул руки, нервно расчесал волосы пальцами и стянул резинку с запястья.

— Вместо того, чтобы продать убыточную развалину и купить небольшой теплый дом для нас двоих, он держался за эти камни, будто это долбаный майорат. — Он намотал резинку на лохматый пучок.

— Иэн… — проговорил брат.

Руки безвольно упали.

— Затыкаюсь, — выплюнул он. — Час, Мэтти. Один час, и мы сваливаем.

Снова засунув руки в карманы, он торопливо направился к низкому одноступенчатому крыльцу. Позади послышался звук таких же быстрых шагов по гальке. Хороший Мэтти, послушный. На первый взгляд странно, как они уживаются вместе: абсолютно разные. Мэтт слишком спокойный, слишком тихий, слишком… обстоятельный, что ли.

Однако, когда у Иэна закончилась учеба и он в очередной раз переезжал, жить стало негде. И именно двоюродный брат вдруг позвонил и предложил занять комнату в своей квартире всего лишь с условием оплаты коммуналки. И они неожиданно поладили! Росли в разных концах страны и почти не общались в детстве и юности, но за последние пять лет выяснилось, что ближе Мэтти и его родителей у Иэна никого и нет.

Ну а теперь уже точно никого. Последняя ниточка, связывавшая с Уайтхейвеном и «Домом на холме», была сожжена. В прямом смысле. Сегодня.

Иэн рванул на себя дверь и влетел в небольшой холл. После промозглой улицы в лицо пахнуло теплом. Он отошел в сторону, пропуская Мэтта, мельком осмотрелся. Администраторская стойка, лестница, два расходящихся коридора, стены, обшитые деревянными панелями. Новыми. Или реставрированными, но, по крайней мере, больше не изъеденными жучком. Прелесть!

Где-то в глубине дома слышался гул голосов. Со стороны стойки донесся шорох, и взгляд вернулся туда: из-за перегородки вынырнула светловолосая, голубоглазая женщина под шестьдесят и не без труда стала выбираться в проход. Полноватая, но все еще красивая. Она протиснулась между столом и стеной, сделала несколько быстрых шажков, подлетела к Иэну. Секунда, и пышные формы прижались к нему. В щеку влетел звонкий поцелуй.

— Ну наконец-то!

Вот кто действительно рад его видеть. Иэн вынул руки из карманов и на секунду спрятал женщину в объятиях.

— Привет, тетя Мел, — пробормотал он в светлые волосы.

И тут же разомкнул руки. Мать Мэтта отступила, повернулась к сыну и повторила ритуал.

— Где вас носит, черти? — Она так же звонко чмокнула Мэтта и отстранилась. — Все уже собрались, вас не могли больше ждать. Прости, милый. — В голубых глазах затаилась жалость.

А вот это точно лишнее. Что-что, а жалость здесь нужна меньше всего. Иэн снял парку и повесил ее на кованую вешалку.

— Мы старались, как могли. — Он обернулся и вскинул брови. — Ну что, вечеринка с дымком, да?

— Замолчи, засранец. — Тетя Мелисса нахмурилась, как злой милый мишка. Жалость испарилась. — Прояви уважение хотя бы сегодня. Престон не был золотым человеком, но он все-таки тебя родил…

Великое достижение.

— Ну, допустим, не родил, а сделал. — Иэн засунул руки в карманы джинсов. — Для этого ему понадобилось минут пять, вряд ли он очень страдал…

— Иэн!

— …Желчный пузырь, и тот делает камни дольше, серьезно.

Тетя замахнулась, и ее ладонь ощутимо шлепнула его по затылку. Чудесная женщина.

— Невыносимый ребенок, — прошипела Мелисса. — Быстро в отцовский кабинет! Тебя заждались.

— Урна?

— Не смешно. — На этот раз отозвался молчаливый Мэтт.

— Разве? Кто еще может меня ждать?