– А потом можешь валить на все четыре стороны, – смеется он, зевая во весь рот.

И я ношусь вслед за ним с подносами, без конца ощущая, как покалывает спину и шею. Потому что Дым смотрит на меня.

7. Глава 7

Дым

Hurts – Redemption

– А Дэн-то почему не пришел? Опять его баба парадом рулит? – возмущается Палыч, когда я сажусь обратно за стол.

У Палыча свое видение мира. Он считает, что каждый мужик достоин еженедельного загула, а женщине место дома с детьми. До шовиниста ему далеко, он в чужой огород обычно не лезет, но иногда от обиды случается.

– Макс, ты ж его друг, может, вправишь мозги парню? – никак не уймется. – А то ж лица на нем нет, одна вселенская скорбь в глазах.

– Любите вы загнуть, Палыч, поэт в вас дохнет, – посмеивается Чайковский и спрашивает про горе-стажера, пока Алан с Мишаней новый объект для ремонтных работ обсуждают.

Это обычное явление, у нас все вертятся, как могут. Дима с Султаном, водилы из караула, например, гоняют на такси в свободное время, чтобы прокормить семьи. А они у них большие: у одного Султана четыре дочери и две кошки с женой – целый гарем.

– Глаза сломаешь. – Макс толкает меня локтем в бок, а я несколько раз моргаю, прежде чем сообразить, что говорит он мне. – Что за девчонка?

Внимание разом переключается на меня, мужикам только повод дай языки почесать.

– Это же та девушка, которая приходила в часть? – лезет Алан не в свое дело.

– А зачем это она приходила? – пыхтит Макс.

– Я уже где-то видел ее, – бормочет Палыч, пока его не осеняет, к моему глубочайшему сожалению: – Точно, пожар! Она же была на том выезде? Девятиэтажка!

– И ничему жизнь не учит? – намекают они на дурные приметы и неудачные знакомства в прошлом.

Есть у пожарных нерушимые заповеди, о которых знает каждый. Например, «только прибыл – думай о воде», или «туши по огню, а не по дыму». И смысл одной из них не привязываться к тем, кого спас, не переносить работу в жизнь – плохо заканчивается.

– Заткнись, – не без улыбки отвечаю я Максу, имея в виду то, что говорю.

– Значит, понравилась.

И понеслась. Я отпиваю из бокала и, пока парни обсуждают мою личную жизнь, возвращаю взгляд к бару, рядом с которым видел Юну недавно. Сейчас ее там нет, впрочем, как и по периметру. Только через несколько минут она появляется в зале с тем самым официантом, который должен сменить ее, и я, засмотревшись, откидываюсь на спинку стула.

Понравилась? Определенно. Что-то в ней есть. С первого взгляда понравилась, но так часто случалось. Я привык не идти на поводу у инстинктов – секса хватает, на голодном пайке не сижу. И все равно стоило признать – понравилась. Сильно. Своей непосредственностью, искренним «спасибо», которого не дождешься при нашей-то работе, тем, как цеплялась за маленькую дочь – не хуже львицы в дикой природе.

Ее появление в части смешало представление о девчонке: она пришла с рисунком этим несуразным, глаза бегали растерянно. Я подумал, ерунду несет, ребенка использует, чтобы познакомиться ближе, разозлился – она отвлекала от работы. Только после случайной встречи в больнице сопоставил части картины и… захотелось ей чем-то помочь.

Но пожарные не рыцари. Они мчат на вызовы к тем, кто засыпает с сигаретой и включенным электронагревателем, а не подвозят симпатичных девушек до дома. Поэтому забил, забыл, но позже, черт возьми, увидел этот бар. И ее – опять другую, теперь краснеющую от любого моего слова, хоть и все равно бойкую. Сбежала – я пошел за ней. Мне интересно, почему нет? Я люблю ошибаться в догадках, а тут уже дважды промазал.