– Принц, – сказала я, – сейчас я сообщу вам нечто такое, чего никто во мне не сможет изменить. Для меня ни один любовник на свете не стоит моих детей. Никто с ними не сравнится. Я всем пожертвую ради детей, но не наоборот. Такова уж я, ваше высочество. Ваша воля – принимать меня такой или не принимать. Что угодно во мне может измениться, только не это.

– М-да… И вы решительно не намерены остаться?

– С детьми – останусь навсегда.

– Ну а кто же отец этих отпрысков, вы скажете?

– Никогда не скажу.

Он усмехнулся, глядя на меня.

– Вчера вы не высказали мне никаких условий. Что ж, как мне это ни неприятно, я согласен признать, что право на вашей стороне.

– Да, принц, ведь вы сами спрашивали меня об условиях.

– И стало быть, этот ваш временный отъезд и дети – условие.

Наклонившись через стол ко мне, он вполголоса произнес:

– Я принимаю его. Если… если только эти ваши дети не будут слишком мне докучать.

Я облегченно вздохнула. Как я ни старалась держаться холодно и равнодушно, минувшая ночь пробудила во мне массу воспоминаний. Что плохого, если я всегда буду жить в таком волшебном мире, снова попаду в сказку, почти равную версальской? Я уже и сама страстно хотела уехать в Шотландию. В Эдинбург, где у меня будет своя вилла. Слуги. Розы в саду. И вид с террасы на море.

– Когда вы сможете уладить эти ваши проклятые дела?

Я подумала и сказала, что, вероятно, к концу августа.

– Итак, именно на это время мы назначим встречу.

Я видела, что принц примирился с тем, что только что узнал. Гораздо труднее ему было примириться не с моими дочками, а с моим отъездом. Очевидно, он давно спланировал провести со мной много времени, а не какую-то жалкую ночь. Но, как говорила Нинон де Ланкло, [Нинон де Ланкло – знаменитая куртизанка XVII века. ] часы желаний не всегда бьют в одно и то же время.

Он изложил мне свой план. В конце августа он пришлет за мной человека – уже не отца Медара, а еще более надежного, который сможет в Карнакской бухте посадить меня на английский корабль. Этот человек ловок, отважен и находчив, граф доверяет ему, как никому другому. Эмиссар принца привезет мне также и денег, крупную сумму, которую сейчас собрать трудно; деньги будут предназначены для того, чтобы после моего отъезда дела в Сент-Элуа – родовом замке Жана – шли хорошо. На эти деньги можно будет даже его отстроить. Я оставлю соответствующие распоряжения, а потом вместе с детьми и прислугой, какую мне угодно будет взять с собой, сяду на корабль и уеду прямо в Шотландию. Уехать будет нетрудно, так как на море господствует Англия, покровительствующая графу д'Артуа. В начале сентября я буду уже в Эдинбурге.