– Мфффмм. Может, тебе стоит заглянуть к Рабу Макафи и Исайе Лахлану и перекинуться с ними парой слов. Или даже прочесть им короткую проповедь на тему «тот, кто любит сына своего, тот с детства наказывает его»[27].

– Макафи и Лахлан. Да, я так и поступлю. – Или, может, он поймает братьев Макафи и Джеки Лахлана собственной персоной и посмотрит, как поступить с частью про наказание.

Он проводил последних прихожан, с благодарностями простился с Томом Кристи и его семьей и отправился домой обедать с собственной семьей. По идее, следующая служба должна была начаться в полдень, но к такому режиму он был еще не готов.

Старая миссис Абернати шла немного впереди них, поддерживаемая подругой, миссис Коинах, которая была чуть менее древней.

– Симпатичный парнишка, – заметила миссис Абернати, и в свежем осеннем воздухе ее треснувший старческий голос прозвучал особенно громко. – Но какой нервный! Пот ручьями лил, ты видела?

– Наверное, он смущался, – примирительно отозвалась миссис Коинах. – Думаю, со временем приноровится.

Роджер лежал в кровати, наслаждаясь приятной тяжестью завершенных дел, облегчением от предотвращенных катастроф и видом собственной жены. Брианна склонилась над очагом, и свет от догорающих углей проходил сквозь ткань ее ночнушки, придавая ее коже и кончикам волос свечение, как будто свет шел изнутри.

Притушив на ночь очаг, она поднялась и посмотрела на Джемми, свернувшегося в своей кроватке с видом отходящего ко сну ангела.

– Ты выглядишь задумчивым, – сказала она, забираясь на матрас. – О чем думаешь?

– Пытаюсь понять, что из того, что я сказал, могло показаться мистеру Макнилу латынью, не говоря уж о папистских отсылках, – ответил он, с готовностью освобождая ей место.

– Ты не начал петь «Аве Марию» или вроде того, – заверила она. – Я бы заметила.

– Мм, – протянул он и кашлянул. – Давай не будем про пение, хорошо?

– Будет лучше, – решительно сказала она и повернулась, устраиваясь поудобнее в кровати. Матрас был набит шерстью, которая была гораздо удобнее и в разы тише кукурузной шелухи, но имела свойство образовывать шишки и впадины в неожиданных местах.

– Возможно, – сказал он, размышляя об этом. Может быть. Но голос никогда не будет прежним. Нет смысла об этом думать, он свое уже отгоревал. Пришло время двигаться дальше и извлекать максимум пользы из того, что есть.

Наконец комфортно устроившись на своей половине кровати, она повернулась к нему и удовлетворенно вздохнула, когда ее тело как будто переплелось с его в идеальной гармонии – один из ее маленьких необъяснимых талантов. Брианна заплела волосы в толстую косу на ночь, и Роджер провел рукой по всей ее длине, невольно вспоминая давешнюю змею с легкой дрожью. Интересно, что Клэр с ней сделала. Скорее всего, выпустила на свободу в своем маленьком огороде, чтобы она охотилась на мышей. Клэр – прагматик.

– Тебе удалось сообразить, что за историю про блудницу ты забыл? – пробормотала Брианна, прижимаясь к нему бедрами в непринужденном, но явно неслучайном движении.

– Нет. В Библии целая толпа этих блудниц, – Роджер очень осторожно ухватил зубами мочку ее уха, и она глубоко, судорожно вдохнула.

– Что такое блудница? – спросил тонкий сонный голос из детской кроватки.

– Давай-ка спи, парень. Я все тебе расскажу утром, – отозвался Роджер, и его рука скользнула по изгибу круглого и крепкого, теплого женского бедра.

Джем, скорее всего, провалится в сон за секунды, но они ограничивали себя тихими короткими касаниями под одеялом, дожидаясь, пока он уснет покрепче. Заснув всерьез, ребенок спал как убитый, но пару раз случались инциденты, когда из дремоты его выдергивали странные звуки из родительской постели и он просыпался.