– Но ведь они наверняка хотели бороться за свободу, – запротестовала Бри. Роджер посмотрел на нее с цинизмом во взгляде.

– У них есть свобода, и намного больше, чем в Шотландии. В случае войны они рискуют ее потерять и отлично это понимают. К тому же, – добавил он, – почти все они дали клятву верности короне. Так просто они ее не нарушат, уж точно не ради еще одного безумного и, несомненно, кратковременного бунта. Это вроде… – он нахмурил брови, подыскивая подходящую аналогию. – Вроде «Черных пантер»[12] или движения за гражданские права. Всем понятна борьба за идеалы, но средний класс видел в них угрозу, и им просто хотелось, чтобы они исчезли и жизнь снова стала мирной.

Проблема, конечно, была в том, что жизнь никогда не была мирной, и это конкретное безумное движение никуда не денется. Я видела Брианну с краю от основной массы людей, она скептически хмурилась, слушая высокий чистый голос Флоры Макдональд, превозносящий верность как главную добродетель.

Я услышала низкое «хмф» где-то рядом, за моей спиной, и, обернувшись, увидела Нила Форбса, чей вид выражал крайнее неодобрение. Теперь к нему прибыло подкрепление – трое или четверо других джентльменов стояли рядом, с опаской поглядывая по сторонам, но делая вид, что это вовсе не то, чем они заняты. Наблюдая за настроениями толпы, я подумала, что они оказались в абсолютном меньшинстве – пропорция составляла примерно две сотни на одного, при этом большинство все сильнее укреплялись в своем мнении по мере того, как алкоголь насыщал кровь, а речь подходила к кульминации.

Отвернувшись, я вновь посмотрела на Брианну и поняла, что теперь она тоже обратила внимание на Форбса, а Форбс – на нее. Высокие, они смотрели друг на друга поверх толпы, что разделяла их, он – неприязненно, а она – просто холодно. Пару лет назад Брианна не приняла его предложение и сделала это со всей прямотой. Форбс не был влюблен, но посчитал отказ публичным оскорблением, да и философское смирение было ему незнакомо.

Брианна непринужденно отвернулась, как будто не заметила его, и заговорила с женщиной, стоявшей рядом. Я услышала, как он снова неодобрительно крякнул и что-то негромко сказал своим спутникам; после этого вся компания собралась покинуть сцену, невежливо повернувшись спинами к миссис Макдональд, которая все еще говорила.

Их провожали возмущенными вздохами и ропотом, пока они проталкивались сквозь плотную стену людей, но никто не попытался их остановить, а гнев присутствующих утонул в оглушительных аплодисментах, последовавших за окончанием речи. Заиграли волынки, воздух прорезали случайные выстрелы, майор Макдональд начал скандировать «гип-гип-ура», да и в целом вокруг царил такой праздничный хаос, что даже прибытие целой армии осталось бы незамеченным, не говоря уж об уходе горстки недовольных виги.

Я нашла Джейми в тени мавзолея Гектора распутывающим волосы пальцами, чтобы собрать их в хвост.

– Вот это аншлаг, что скажешь?

– Даже несколько, – отозвался он, с подозрением наблюдая за явно нетрезвым джентльменом, пытающимся перезарядить мушкет. – Посмотри на этого мужчину, саксоночка.

– Он немного опоздал, чтобы пристрелить Нила Форбса. Ты видел, как он ушел?

Джейми кивнул, ловко перехватывая волосы кожаным ремешком.

– Он мог подойти ближе к открытому заявлению, только если бы взобрался на бочку рядом с Фионагал.

– Что сделало бы его превосходной мишенью. – Я сощурилась, глядя на краснощекого джентльмена, осыпающего порохом свои ботинки. – Не думаю, что у него есть пули.

– Ну тогда… – Джейми небрежно махнул на него рукой. – Майор Макдональд на редкость деятелен, как считаешь? Он сказал, что организовал такие речи для мисс Макдональд по всей колонии.